Раймонд Карвер - О чем мы говорим, когда говорим о любви
- Скромность тебе не идет, - сказала Терри.
- Он всего лишь ничтожный костоправ, - сказал я. - Но иногда они во всех этих доспехах задыхались, Мэл. У них даже сердечные приступы бывали, если было слишком жарко, а они уставали и обессиливали. Я где-то читал, что они падали с лошадей и не могли встать во всей этой своей броне. Их иногда собственные лошади затаптывали.
- Это ужасно, - сказал Мэл. - Это ведь ужасно, Ники. Они, наверно, лежали там и ждали, пока из них кто-нибудь шашлык не сделает.
- Какой-нибудь другой вестал, - сказала Терри.
- Вот именно, - сказал Мэл. - Какой-нибудь вассал мог приехать и проткнуть беднягу копьем во имя любви. Или из-за чего они там в те времена воевали.
- Из-за того же, из-за чего мы сейчас воюем, - сказала Терри.
Лора сказала:
- Ничего не изменилось. - Румянец по-прежнему не сходил с лориных щек. Глаза блестели. Она поднесла к губам стакан.
Мэл налил себе еще. Пристально посмотрел на этикетку, изучая длинный ряд цифр.
Потом медленно поставил бутылку на стол и медленно потянулся за тоником.
- Ну что там со стариками? - спросила Лора. - Ты не досказал.
Лора никак не могла прикурить. Спички гасли одна за другой.
Солнечный свет в комнате стал другим, изменчивым, неверным. Но листья за окном по-прежнему трепетали, и я рассматривал узор, который они рисовали на окне и на кухонной стойке. Узоры были, конечно, неодинаковые.
- Что там со стариками? - спросил я.
- Старше, но мудрее, - сказала Терри.
Мэл впился в нее взглядом.
Терри сказала:
- Рассказывай дальше, лапа. Я просто дразнюсь. Что потом было?
- Знаешь что, Терри, - сказал Мэл.
- Мэл, я тебя прошу, - сказала Терри. - Что ты вечно такой серьезный, голубчик? Шуток, что ли, не понимаешь?
- В чем тут шутка? - сказал Мэл.
Мэл перевел взгляд на Лору. Сказал:
- Лора, если бы у меня не было Терри, и если б я ее так сильно не любил, и если бы Ник не был моим лучшим другом, я бы влюбился в тебя. Я бы тебя украл, лапушка, - сказал он.
- Рассказывай дальше, - сказала Терри. - А потом пойдем в этот новый ресторанчик.
- Ладно, - сказал Мэл. - На чем я там остановился, - сказал он. Поглядел на стол, а после начал рассказывать.
- Я к ним заходил проведать каждый день, иногда по два раза, если все равно на вызовах. Гипс и бинты, с ног до головы, оба. Ну, знаете, так в кино показывают.
Вот у них вид был точно такой, как в кино. Дырочки для глаз, для носа и для рта.
А у нее еще и ноги на растяжках. Ну, муж в затяжной депрессии. Даже когда узнал, что она выживет, у него все равно депрессия. И не из-за аварии ведь. То есть, авария - это одно, но не все. Я так ухо поднес к его дырке для рта, и он нет, говорит, это не то, что из-за аварии, а то, что ему через дырки для глаз ее не видно. Мол, из-за этого ему так хреново. Вы представляете? Я серьезно, у мужика сердце разрывалось, что он не мог повернуть свою треклятую башку и посмотреть на жену свою треклятую.
Мэл оглядел нас и покачал головой, дивясь тому, что собирался сказать.
- То есть, старого хрыча убивало уже то, что он не сможет взглянуть на эту, бля, старуху.
Мы все посмотрели на Мэла.
- Поняли вы меня? - сказал он.
Может быть, мы к тому времени были уже немного пьяны. Помню, фокус держать было трудно. Свет утекал из комнаты, уходил обратно за окно, откуда пришел. Но никто все-таки не шевельнулся, чтобы включить электричество.
- Слушайте, - сказал Мэл. - Давайте допьем этот ебучий джин. Здесь еще на раз каждому как будто хватает. А после пойдем поедим. Пойдем сходим в этот новый ресторан.
- У Мэла депрессия, - сказала Терри. - Мэл, ты почему таблетку не примешь?
Мэл помотал головой:
- Я их уже все сожрал.
- Время от времени нам всем таблетки нужны, - сказал я.
- Некоторым они с рождения нужны, - сказала Терри.
Она пальцем оттирала что-то со стола. Потом перестала тереть.
- Позвоню-ка я своим детишкам, - сказал Мэл. - Нет возражений? Детишкам позвоню, - сказал он.
Терри сказала:
- А если Марджори трубку снимет? Вы, ребята, вы нас по поводу Марджори слышали?
Лапушка, ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать с Марджори. Тебе только хуже будет.
- Не буду я говорить с Марджори, - сказал Мэл. - Но с детьми я хочу поговорить.
- Дня не проходит, чтобы Мэл не сказал, что скорей бы уж она снова замуж вышла.
Или умерла, - сказала Терри. - Во-первых, - сказала Терри, - она нас разоряет. Мэл говорит, что она ему назло замуж не выходит. У нее есть дружок, который живет с нею и детьми, так что Мэл содержит и дружка.
- У нее на пчел аллергия, - сказал Мэл. - Если я не молюсь, чтобы она снова замуж вышла, то молюсь, чтобы, блядь, пчелы ее до смерти зажалили.
- Бесстыдник, - сказала Лора.
- Жжж-жжж, - сказал Мэл. Изображая пальцами пчел и жужжа ими у горла Терри.
Потом дал рукам полностью упасть по бокам.
- Она бешеная, - сказал Мэл. - Иногда я думаю пойти туда в костюме пасечника.
Знаете, шляпа такая, как шлем с сеткой спереди, чтобы лицо закрывало, большие перчатки и плащ стеганый? Постучу в дверь и выпущу в дом улей пчел.
Он закинул ногу на ногу. Кажется, это отняло у него уйму времени. Потом поставил на пол обе ноги и наклонился вперед, локти на столе, руки подпирают подбородок.
- Может, не звонить детям, в конце концов. Может, не горит. Может, просто сходим поедим. Как вы?
- Я "за", - сказал я. - Поедим или не поедим. Или еще выпьем. Я готов устремиться в закат.
- В смысле, лапа? - сказала Лора.
- Вот в этом самом смысле, - сказал я. - В смысле, я готов продолжать. Вот и весь смысл.
- Я бы сама чего-нибудь поела, - сказала Лора. - По-моему, в жизни не была такая голодная. Есть что-нибудь перекусить?
- Я достану крекеры и сыр, - сказала Терри.
Но Терри так и осталась сидеть. Она не стала вставать и что-то доставать.
Мэл перевернул свой стакан. Разлил все на стол.
- Джину конец, - сказал Мэл.
Терри сказала:
- И что теперь?
Я слышал, как у меня бьется сердце. Я слышал, как у всех бьются сердца. Я слышал человеческий шум, который мы издавали, хотя никто из нас не шевелился, даже когда в комнате стало темно.
