KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Зарубежная классика » Хулио Кортасар - Лента Мебиуса

Хулио Кортасар - Лента Мебиуса

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Хулио Кортасар - Лента Мебиуса". Жанр: Зарубежная классика издательство неизвестно, год неизвестен.
Перейти на страницу:

После короткой борьбы он проник в нее, хотя она продолжала отчаянно сопротивляться и ему пришлось еще и еще раз навалиться всей тяжестью, погрузившись до конца, так, что каждая пядь его тела касалась ее обнаженной кожи, и тогда наслаждение настигло его, как удар хлыста, и, бормоча что-то бессвязно-благодарное, он обмяк в бесконечном слепом объятии. Подняв лицо от выемки плеча, он поискал глазами глаза Жанет, чтобы сказать ей, чтобы поблагодарить, что она наконец замолчала; он никак не мог понять, почему она отбивалась так яростно, сопротивлялась так, что ему пришлось быть жестоким, приложить всю свою силу, теперь же он не понимал, почему она вдруг сдалась, почему так резко умолкла. Жанет глядела на него; одна нога ее медленно, безвольно разогнулась. Робер стал отделяться, отделяться от нее, не отводя взгляда от ее - он вдруг это понял - невидящих глаз.

Ни слез, ни дыхания. Дыхание перехватило разом, темнота взорвалась в черепной коробке, тела уже не было, последнее, что она ощутила, была боль раз, за ним другой, а потом истошный крик вдруг прервался на середине, потому что не хватило воздуха, она выдохнула, а вдоха не последовало, все застлало кроваво-красной пеленой, клейкое безмолвие обволокло ее, - что-то длилось, перестав быть, что-то было, но иначе, словно все продолжалось, но иначе, по ту сторону воспоминаний и чувств.

Невидящие, широко раскрытые глаза смотрели сквозь него. Оторвавшись от нее, стоя на коленях, он что-то говорил ей, в то время как руки неловко возились, приводя в порядок одежду, пытаясь застегнуть крючок, разгладить рубашку, заправить юбку под кушак. Полуоткрытые губы застыли в крике, слюна розовой струйкой стекала по подбородку, руки скрещены на груди, пальцы скрючены, грудь не дышала, и не дышал голый живот, блестящая капелька крови стекала по ляжке. Когда он вскочил на ноги и услышал крик, ему показалось на мгновение, что это вскрикнула Жанет, но, стоя над ней и дергаясь, как кукла на ниточках, он разглядел наконец темные отметины на горле и дико, неестественно свернутую набок голову, которая придавала ей сходство с издевательски глядящей на него, рассыпавшейся по земле марионеткой, у которой разом перерезали нити, на которых она держалась.

Иначе, и, возможно, так было с самого начала, во всяком случае уже не здесь, она перенеслась в некую полупрозрачную, просвечивающую среду, где ничто не имело твердой оболочки и где то, чем была она, не определялось мыслями или предметами, где она была ветром, будучи Жанет, или Жанет, будучи ветром, или водой, или пространством, но неизменно ясным; безмолвие было светом, а может быть, наоборот, или они были одно, но время светилось, и это значило быть Жанет, чем-то неуловимым, без тени воспоминаний, которые могли бы нарушить или остановить это струение времени внутри стеклянных бликов и переливов, плавное движение пузырька в массе плексигласа, кружение прозрачной рыбки в необъятном световом аквариуме.

Наткнувшийся на велосипед сын лесоруба увидел сквозь щели в стенах сарая лежащее навзничь тело. Жандармы установили, что убийца не тронул вещей Жанет - сумки и чемоданчика.

В этой неподвижной среде не было ни до, ни после, одно стеклянно переливающееся безотносительное сейчас, так же как не было разницы между содержащим и содержимым - струя воды в воде, - и вдруг словно мгновенный толчок, мощный rush' увлек ее, так что она даже не ощутила перехода, а только один этот головокружительный rush, стремящийся одновременно во всех плоскостях трепещущего от скорости пространства. Иногда она вычленялась из бесформенности, обретая несколько большую определенность, тоже безотносительную и все же ощутимую, настал момент, когда Жанет перестала быть водой воды или ветром ветра, когда она впервые ощутила себя, ощутила ограниченной, замкнутой - кубом куба, неподвижной кубичностью. В этом состоянии куба, выпавшего из смятенного светового потока, стало обнаруживаться нечто вроде длительности, не "до" и не "после", и все же некое более ощутимое "сейчас", первый росток времени, существующий в ярком и насыщенном настоящем - куб во времени. Имей она возможность выбора, она, пожалуй, предпочла бы состояние куба, сама не зная почему; скорей всего потому, что в потоке постоянных изменений это было единственное состояние, при котором ничего не менялось, как если бы она оказалась в кем-то предустановленных границах, в уверенности кубического постоянства, в настоящем, которое предполагало нечто настоящее, почти ощутимое, в настоящем, содержавшем нечто, что могло оказаться временем или застывшим пространством, хранящим траектории любых перемещений. Но состояние куба могло смениться головокружительными перемещениями и до, и после, и во время нахождения в другой среде, и тогда она снова обращалась в бесконечное скольжение сквозь стеклянную толщу прозрачных глыб, в поток, несущийся из никуда в никуда, свивалась воронками смерчей, трепетала листвой необъятного леса, невесомая, как слюни дьявола, - а сейчас, в том сейчас, которому ничто не предшествовало, в сухой данности этого здесь и сейчас, быть может опять улавливая сближение кубических граней, сиюминутные границы этого здесь и сейчас были в каком-то смысле передышкой.

-

порыв (англ.).

Суд состоялся в Пуатье, в конце июля 1956 года. Адвокатом Робера выступал мэтр Роллан; смягчающие обстоятельства: раннее сиротство, годы в колонии, вынужденное бродяжничество - не произвели впечатления на присяжных. В состоянии тупого оцепенения подсудимый выслушал смертный приговор, оглашенный под аплодисменты публики, в числе которой было немало туристов-англичан.

Постепенно (хотя о каком "постепенно" может идти речь вне времени так, слова) возникали новые состояния, которые, возможно, уже возникали, хотя "уже" означает "до", а никакого "до" не было; сейчас (впрочем, не было и никакого "сейчас") хозяйничал ветер, а в новом "сейчас" она обращалась в нечто слепо ползущее, пресмыкающееся, и в этом состоянии каждое "сейчас" было мучительно, прямая противоположность состоянию ветра, поскольку все обращалось в одно пресмыкающееся движение в никуда; будь ей доступна мысль, ее сознанию, наверное, представилась бы гусеница, совершающая путь по свернутому в воздухе листу, проползающая сначала по одной его стороне, потом по другой, и снова - бесчувственно, слепо, бесконечно - лента Мебиуса, переползание с одной стороны на другую, незаметное, поскольку границы между плоскостями нет и нельзя сказать, на какой из них находишься сейчас, быть может на обеих, и так без конца, - медлительнейшее, мучительное движение, ползком, там, где нет даже меры медлительности и страдания, а только само чувство движения ползком, медленное и мучительное. Или другое (хотя какое "другое" там, где невозможно сравнение), быть жаром, с головокружительной скоростью мчаться по ветвящимся трубопроводам, электрическим контурам или цепям, молниеносно пробегать по траекториям математических построений или музыкальных партитур, перескакивая из знака в знак, из ноты в ноту, бешено крутиться в мозгу вычислительной машины, быть самими построениями, партитурами или контурами, частью, осознающей себя целым, или целым, сознающим себя частью, и снова яростно мчаться сквозь мгновенно меняющиеся созвездия знаков или нот, бесформенных, беззвучных. В каком-то смысле это было мучительно - быть жаром. Теперь со

стояния куба и волны обособились, исключая возможность быть жаром или гусеницей, поскольку состояние куба не было жаром, а жар не был кубом или волной. Пребывая теперь (это "теперь" стало чуть больше "теперь", в нем появился оттенок начальности) в состоянии куба, Жанет перестала быть им, ощущая себя в состоянии куба, а позже (поскольку первый оттенок временных различий подразумевал "позже"), пребывая в состоянии волны, она перестала быть им, ощутив себя в состоянии волны. И во всех этих сдвигах крылись проблески временной протяженности; появилась разница между во-первых и во-вторых, стало возможно отличить состояние волны от состояния жара, которые следовали одно за другим, вытесняемые состоянием ветра или листвы, а затем вновь состоянием куба, причем каждый раз Жанет все больше становилась Жанет: во времени, в том, что не было Жанет, но что преображалось из состояния куба в состояние жара или возвращалось в состояние гусеницы, потому что всякий раз каждое из состояний делалось все отчетливее и определеннее, все ограниченнее не только во времени, но и в пространстве, и нужно было совершить некий переход, чтобы из блаженной кубичности перенестись в горячечную круговерть формул, или стать трепетом тропической листвы, или потеряться в холодных стеклянных бликах, кануть в мальстрем плавящегося, пузырящегося стекла, или обернуться гусеницей, мучительно ползущей по изогнутым плоскостям или одолевающей грани многогранников.

Апелляция была отклонена, и в ожидании исполнения приговора Робера перевели в Санте. Только милость президента могла спасти его от гильотины. Осужденный проводил время, играя в домино с надзирателями, без конца курил, спал. Спал он много и беспокойно: надзиратели видели в глазок, как он мечется во сне на своей койке.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*