Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы краткое содержание
Харуки Мураками
Хроники Заводной Птицы
© И. Логачев, С. Логачев, перевод на русский язык, 2015
© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *Книга первая
Сорока-воровка
Июнь-июль 1984 г.
1. Заводная Птица во вторник
Шесть пальцев и четыре груди
Когда зазвонил телефон, я варил на кухне спагетти, насвистывая увертюру из «Сороки-воровки» Россини, которую передавали по радио. Идеальная музыка для спагетти.
Я подумал, не послать ли звонок к черту: спагетти почти сварились, и Клаудио Аббадо подводил Лондонский симфонический оркестр к музыкальному апогею. Впрочем, пришлось сдаться: кто-нибудь из приятелей мог предлагать работу. Я убавил огонь на плите, зашел в гостиную и снял трубку.
— Удели мне десять минут, — сказала трубка женским голосом.
На голоса у меня память неплохая, но этот был незнаком.
— Извините? Кого вам нужно? — вежливо осведомился я.
— Тебя, конечно. Дай мне десять минут, и мы сможем понять друг друга. — Голос звучал низко, мягко — и в то же время тускло.
— Понять друг друга?
— Я имею в виду чувства.
Я заглянул на кухню. Спагетти кипели вовсю — из кастрюли валил пар. Аббадо продолжал командовать «Сорокой-воровкой».
— Извините, но я как раз готовлю спагетти. Не могли бы вы перезвонить позже?
— Спагетти?! — изумленно проговорила женщина. — Ты в пол-одиннадцатого утра варишь спагетти?
— Ну, тебя это не касается. — Я слегка обозлился и перешел на «ты». — Когда хочу — тогда и завтракаю.
— Пожалуй, верно. Хорошо, перезвоню, — сказала она. Прозвучало невыразительно и сухо. Удивительно, как легкая смена настроения влияет на оттенки человеческого голоса.
— Минуточку, — сказал я, не дав ей положить трубку. — Если ты что-нибудь продаешь, то сюда звонить бесполезно. Я сижу без работы, и мне не до покупок.
— Не беспокойся. Я знаю.
— Знаешь? Что ты знаешь?
— Что ты без работы. Мне это известно. Беги скорее, доваривай свои драгоценные спагетти.
— Послушай! Ты вообще… — Связь оборвалась на полуслове — как-то слишком резко.
Я обалдело смотрел на зажатую в руке трубку, пока не вспомнил про спагетти. Вернувшись на кухню, выключил газ и вывалил содержимое кастрюли в дуршлаг. Из-за этого звонка спагетти немного разварились, но это не смертельно. Я стал есть — и думать.
Понять друг друга? — повторял я, поглощая спагетти. Понять чувства друг друга за десять минут? О чем она? Может, просто кто-то решил пошутить? Или какой-нибудь новый трюк торговых агентов? В любом случае это не ко мне.
Вернувшись в гостиную, я устроился на диване с библиотечной книжкой, время от времени поглядывая на телефон. Что мы должны были понять друг о друге за десять минут? Что вообще два человека могут узнать друг о друге за десять минут? Подумать только: женщина, похоже, была чертовски уверена в этих десяти минутах — ведь это первым слетело у нее с языка. Будто девять минут — слишком мало, а одиннадцать — уже чересчур. Какая точность! Похоже на спагетти.
Читать расхотелось, и я решил погладить рубашки. Я всегда этим занимаюсь, когда в голове каша. Старая привычка. Операцию эту я строго разбиваю на двенадцать этапов — начинаю с внутренней стороны воротничка (№ 1) и заканчиваю манжетой на левом рукаве (№ 12). Порядок всегда один и тот же, и за глажкой я веду отсчет операций. Иначе толку не будет.
Выгладив три штуки, я проверил, не осталось ли складок, и развесил рубашки. Едва я выключил утюг и убрал его в шкаф вместе с гладильной доской, в голове прояснилось.
Только я зашел на кухню выпить воды, как опять зазвонил телефон. Чуть помедлив, я все-таки решил поднять трубку. Если это та же самая женщина, скажу, что глажу, и на этом конец.
Но это была Кумико. Часы показывали полдвенадцатого.
— Как дела? — спросила она.
— Прекрасно.
— Чем занимаешься?
— Вот гладить закончил.
— Что-нибудь не так? — В ее голосе слышалось чуть заметное напряжение: она знала, в каком состоянии я обычно принимаюсь гладить.
— Да нет. Просто выгладил несколько рубашек. — Я уселся на стул и переложил трубку в другую руку. — Чего звонишь?
— Ты стихи умеешь писать?
— Стихи? — удивился я и подумал: стихи? Какие еще стихи?
— У меня знакомая в одном журнале… Это журнал для девушек. Им нужен человек — отбирать и править стихи, которые присылают в редакцию читательницы. Еще он должен каждый месяц писать короткое стихотворение на титул. За такую ерунду неплохо платят. И занят, конечно, не весь день. Могут подбрасывать еще что-нибудь на редактуру, если…
— Ерунда? — перебил ее я. — Погоди-ка. Мне нужно что-нибудь юридическое. С чего ты взяла, что я умею править стихи?
— Я думала, ты что-то писал, когда учился в школе.
— Писал, конечно. В стенгазету — какой класс выиграл в футбол или как физик свалился с лестницы и попал в больницу. В общем, всякую фигню. Но не стихи. Я не умею писать стихи.
— Но я ведь не о настоящих стихах говорю. Какие-нибудь бредни для школьниц. Никто не требует, чтоб они вошли в литературу. Ты их сможешь сочинять с закрытыми глазами. Понятно?
— Послушай! Я просто не умею писать стихи — ни с открытыми глазами, ни с закрытыми. Никогда этим не занимался и не собираюсь, — отрезал я.
— Ладно, — вздохнула жена. — Но ведь по юридической части работу найти трудно.
— Знаю. Потому я и раскинул щупальца во все стороны. Скоро кто-нибудь должен ответить. Если не получится, снова буду соображать.
— Ну, как знаешь. Кстати, какой сегодня день?
Я задумался.
— Вторник?
— Тогда, может, сходишь в банк — заплатишь за газ и телефон?
— Схожу. Все равно идти надо. Собирался купить что-нибудь к ужину.
— Что хочешь готовить?
— Еще не знаю. В магазине что-нибудь придумаю.
— Ты подумай хорошенько, — сказала она серьезно. — Нечего так уж торопиться с работой.
Таких слов я никак не ожидал.
— Это почему? — Что сегодня за день такой? Все женщины мира взялись удивлять меня по телефону? — Страховка по безработице рано или поздно кончится. Не могу же я всю жизнь сидеть без дела.
— Правильно, но мне же повысили зарплату плюс разные подработки, сбережения… Вполне проживем, если не будем транжирить. Тебе надоело сидеть дома и заниматься хозяйством? Тебе не нравится?
— Не знаю, — честно ответил я. Я на самом деле не знал.
— Тогда сядь и как следует подумай, — сказала жена. — Кстати, кот вернулся?
