Даль Орлов - Репортаж из бездны
Даль Орлов - Репортаж из бездны краткое содержание
Трибуны бассейна для плавания заполнены публикой. Пестро одетой, разноязыкой, взбудораженной. Через несколько минут начнут состязание молодые парни, чтобы выявить сильнейшего в мире по подводному плаванию.
Лучшие из лучших, числом восемь, подошли к стартовым тумбочкам. Афсал, смуглокожий, высокий, еще раз проверил крепление ласт на щиколотках, бросил взгляд на водную дорожку, сделал несколько сильных круговых движений руками.
«На старт!» — прозвучала команда. Спортсмены погрузились в воду, ухватились руками за скобы в стене бассейна. «Внимание!» Грохнул выстрел стартёра.
Спортсмены, упруго изгибаясь, стремительно заскользили в глубине бассейна. Зрители поднялись с мест, кричат, размахивают пестрыми флагами. Этого не слышат и не видят пловцы. Они охвачены безмолвием, они не дышат, на несколько десятков секунд они превратились в рыб с мощными плавниками — ластами. Мы видим их и сквозь окна в дне бассейна, огромных человекоподобных рыб в толще гигантского аквариума…
Сначала пловцы идут вровень, потом медленно, по упрямо вперед выдвигается тело Афсала. Каждое свое движение в воде он совершает чуточку быстрее, чем соперники, чуточку экономнее и элегантнее…
Афсал первым касается стенки бассейна на финише. Он победил! Чемпион мира в подводном плавании — легендарный Афсал Деман!
Еще не обсохший, в капельках воды, он стоит на верхней ступеньке пьедестала почета и тяжело дышит. Его бедра задрапированы куском белой материи — дхоти [1]. Рядом те, кто заняли второе и третье места. Один в плавках, другой в махровом халате. Европейцы.
Лицо Афсала неподвижно, непроницаемо. Кажется, восторженный рев трибун не имеет к нему никакого отношения. Он наклоняется, и судья надевает ему на шею шелковую ленту с золотой медалью. Гремит оркестр.
Над облаками летит самолет. Впечатление такое, что он висит неподвижно.
В кресле откинулся Афсал. Одна из пассажирок, сидящая неподалеку, разглядывает яркую обложку журнала. На ней фотография мускулистого красавца, выходящего из морской пены. Она переводит взгляд с обложки на живого Афсала — узнает. В скромном, недорогом костюме он выглядит гораздо менее эффектно. Веки устало прикрыты, лицо ничего не выражает.
Над большим южным городом лежала ночь. Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, но уже предугадывалось в медленно теплеющем небосклоне. Пустынны были улицы, слепы окна домов. Спал человек на скамейке, прикрывшись ветошью, стоптанные сандалии стояли на земле. Спал велорикша в коляске, которую он с рассветом будет таскать за собой, нажимая на педали. Тощая собака лежала на боку, вытянув худые лапы, рядом вяло шумело море…
…Стрелки на башне в центре города показали ровно пять утра.
В студии телевидения маленький скуластый человек в военном мундире, с ежиком седых волос над выпуклым смуглым лбом, посмотрел на ручные часы: ровно пять. Недвижным взглядом уставясь в глазок камеры, он заговорил. Нервно, напористо.
— Мы взяли власть, — говорил генерал Лим, — во имя стабильности и благоразумия. Ассоциация Левых Сил привела страну на грань катастрофы. Военная власть, твердый порядок — вот, что нам нужно. Так не оскорбляйте себя! Вы спали, проснитесь!.. Да снизойдет благодать на страждущих, бедность преходяща, достояние — достойно!.. Отныне и навсегда…
…Штурмовые армейские отряды врываются в помещение центрального телеграфа. Девушки в наушниках испуганно вскакивают со своих мест, их оттаскивают в сторону, у пультов садятся люди в военном…
…Надпись над порталом высокого здания из стекла и бетона: «Банк». В прозрачную широкую дверь стучат прикладами автоматов. За дверью — испуганное лицо заспанного охранника…
— Я обращаюсь к вам, люди страны! Над нами один голубой свод — его не сегодня сотворили боги… Я знаю: авторитет президента Хаят Мамуда велик. И религиозный, и политический. Благодаря ему — мы теперь не колония. Но и республиканское правление не для нас! Нет! Зачем изменять богам нашим?
…В предрассветной мгле прорисовываются серебристые тела больших самолетов. Люди с автоматами бегут врассыпную по летному полю, останавливаются у трапов. Маленькие тупорылые джипы тянут за собой зенитные пушки с поднятыми к небу длинными тонкими стволами. Пушки, одна за другой, двумя цепочками выстраиваются вдоль посадочной полосы. Зловеще подмигивают небу красные огни… В глубину просторного помещения аэропорта, заполненного людьми, вонзается жаркая струя огнемета.
— Не верьте клеветникам, которые скажут, что ваш генерал Лим — жесток. Я добр, как каждый из вас. Я поведу вас. Идите за мной. Не оглядывайтесь, не смотрите по сторонам. Мой солдат защитит вас!..
В портовых доках трудится ночная смена. По широкому борту судна, стоящего на ремонте, развешаны люльки, в которых работают сварщики.
Неровной цепью, пригнувшись, с автоматами в руках, бегут солдаты.
К сварщику, работавшему у самой земли, торопливо подошли двое в потрепанных комбинезонах.
— Мелин! — озабоченно сказал один. — Надо бежать! Солдаты!..
Солдаты опустили па лица прозрачные щитки.
Сварщик Мелин Деман открыл лицо, сдвинув на лоб защитный козырек. Это оказался пожилой человек с твердым, ироничным взглядом.
— Бежать? Почему? Мое место здесь Они пусть бегают, мне работать надо! — И он опустил спой козырек.
— Как знаешь! — Двое мгновенно скрылись.
— Прекратить работы! — прокричал офицер. — Всем на пирс!..
Погрели огни электросварки, застыли краны над головой. Только Мелин продолжает работать. К нему подошел офицер:
— Оглох?!
Мелин поднял козырек:
— Ослеп?! Не видишь — я занят…
— На остров!
Солдаты схватили Мелина Демана, скрутили руки. Офицер побежал дальше…
…Рабочие-портовики жались друг к другу, но солдаты разогнали их, поделив на две почти равные группы.
— Этих — на остров! — ухмыльнулся офицер. — Этих — за ворота!
Среди тех, кого погнали к причалу, — Мелин Деман. Он оглянулся, крикнул:
— Ахмад! Сообщи моим…
Прикладами в спину, кулаками, пинками людей загоняли на трап, переброшенный между краем пирса и бортом тяжелой самоходной баржи.
В заоблачных голубых высях плывет самолет. Дремлет в кресле Афсал Деман…
Аванг Сулонг, человек лет пятидесяти, беспокойно заворочался в своей широкой постели и проснулся. Взглянул на ажурные стрелки дорогих, отделанных перламутром часов у изголовья — четверть шестого. Из-за легких бамбуковых жалюзи, разукрашенных фантастическими птицами, донеслись рваные звуки автоматных очередей.
Осторожно сдвинув бамбук, Аванг Сулонг выглянул в окно. Это была улица вилл в богатом районе города. Стреляли не здесь, где-то дальше. А по улице, бесцеремонно рыча, проехали два военных грузовика с солдатами.
— Началось, — пробормотал он и сложил перед грудью ладони лодочкой.
В ту же секунду зазвонил телефон. Аванг взял трубку и услышал бодрый мужской голос: «Аванг!.. Поздравляю!
«Кобра» приняла боевую стойку! Включи экран: генерал говорит!..»
На экране телевизора проступило изображение.
— Время либеральной расхлябанности, пышных обещаний и скудных осуществлений ушло навсегда. Я объявляю Ассоциацию Левых Сил вне закона. Ее лидер и бывший президент Хаят Мамуд убит при попытке покинуть страну. Он убит — ясно?! — строго спросил генерал с экрана. — С нами армия! «Кобра» гибка, мудра и ядовита. Партия «Кобры» непобедима!..
В спальню отца вошла Селина, молча стояла и слушала.
— Ты доволен… — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла девушка. — Теперь будешь премьер-министром?
— Читай газеты, — сухо сказал Аванг Сулонг. — Если это случится, они, конечно, сообщат… Твоя мать политикой не интересовалась. Она была святая…
— Ты хочешь, чтобы и я…
— Пусть этого хочет твой муж. Если он будет…
— Ты постараешься. Принц из угольной династии или оптовая торговля каучуком…
— Селина! Страна переживает исторический момент! Перевернута страница священной книги бытия!
— Ой, ты уже репетируешь свою речь. С утра…
— Умоляю, будь осторожна. Эти дни, эти часы — роковые!
— Не понимаю, что мне может угрожать. Я же дочь самого Аванг Сулонга!
— А вернется Афсал?
— Как раз сегодня. Я его обниму и поцелую.
— После смерти мамы ты у меня одна. Я не хочу тебя потерять…
— Ты не хочешь терять ничего. Ни свою недвижимость, ни свои акции, ни рудники, ни страховую компанию, ни меня. Нельзя одной рукой срывать бананы и удерживать мартышку.
— Меня лишили почти всего, — пожал он плечами. — Этот жалкий либерал Мамуд, президент… Народ, видите ли, за него проголосовал! А он — национализацию, государственный контроль за рисом и каучуком… Ничего, все теперь вернем! Вдалеке опять послышались выстрелы.
