Эдуард Лимонов - Золушка беременная
Эдуард Лимонов - Золушка беременная краткое содержание
Эдуард Вениаминович Лимонов (Савенко)
Золушка беременная
книга издана в авторской редакции
© Эдуард Лимонов, 2015
содержание
«Всё холоднее и холодней…»
«Мелкокалиберные вожди…»
«Уже вот прожит и сентябрь!..»
Чайна–таун, 1976
«Зимой я ложусь с темнотой…»
«Всё больше поножовщины и драк…»
Якобинцы
«Напротив — дом многоэтажный…»
«Граф пьёт пятые сутки молодое вино…»
«Приняв в себя болванку алую…»
«А дома — светлая культура…»
«Ты хочешь, чтоб тебя убили?..»
«Портрет Шикльгрубера висящий…»
«Когда прекращаются авиарейсы…»
«Тебе тогда шестнадцать было…»
«С войны в Абхазии привёз…»
«…И металлическая тишина…»
«Итак, ты зиму прожил в Риме…»
«Тёмные заводы…»
«Годами весь увешанный…»
«Во всех столовых, где я был…»
«Быть богатым отчаянно скучно…»
«Нету Лизки с сигаретом…»
«Как вкусно целование цветов…»
«Идёшь себе вдоль рю де Ренн…»
«Русские, утомлённые Новым годом…»
«Старый поэт золотыми руками…»
«Земля, заснеженная слабо…»
«О, тонконогая, с дырою!..»
«В рефрижераторах поутру…»
Президент и генерал
1953 год
К взятию Крыма
«Зелёный снег, ботинок полу–бот…»
«Шары, болиды мироздания…»
1964. Рабочий отпуск
«Что нам цветы, коль нету булки хлеба!..»
Метро
Труженики моря
«Шторм прошёл, в снегу дорожки…»
«В метафизических садах…»
«Сонные бабушки…»
«Родители его любили…»
«А на краю у той деревни…»
«И крашеные корабли…»
В Париже
«Бродил по берегу я Ангары…»
«Как хан Мамай над русским городком…»
«Сидят, прижавшись, воробьишки…»
«В тиши библиотек, где молодой суглинок…»
«Так мы росли. Восточная Европа…»
«Те растения ещё живы…»
«Ты прибываешь в мир мужчины…»
«Вставай мой друг, обнаружь себя…»
«Город прибранный, противный…»
Умирающий в госпитале
«Можно было жить в Париже, как в яйце…»
«Человек, как поломанная игрушка…»
Лев и Святой Франциск
Власть — львица
«Боевые коты умирать уходили…»
«Снег пошёл. Не слышат уши…»
«Дух добрых книг… А где же книги злые?..»
Правь, Британия!
Гюискар
К фотографии моего сына
«Я сам стал Арагоном и Вольтером…»
Педофилия
«Автомобиль краснеет издали…»
«Василий Сергеич, вишнёвый Ваш сад…»
«Семёрки дней, спелёнутые туго…»
«Кричит весёлая Фифи…»
Золушка беременная
Умер King Абдалла
«Начинает воздух гнуться…»
«Где Гоголь свои байки размещал…»
«Я — военный в отставке…»
«И грянут на войне крутой…»
«А силуэт красивой сучки…»
«Снег исключительно тяжёлый…»
«Третий месяц зимы…»
«Женщины, двигавшие утюгами…»
«How do you do?..»
Анастази
«Пути их неисповедимы…»
«Блистал зубами из фарфора…»
«И нет незыблемее груза…»
«Партийные дела матросов…»
«Миша Басов никем не стал…»
«О, Бог веселый Саваоф!..»
Корова
Проклятье Франкенштейна
Театр
«Крыши под соломой…»
«Вороны не любят много листвы…»
«Думай, о, женщина, на ветру…»
«Туманная луна…»
Митинг в марте
«Зазубренные очи, капюшон…»
«И побледнел Квачков перед Стрельцовым…»
«Всё стало вдруг печально…»
«Моё прошлое густо заселено…»
Конец Света
«А где же викинги, мой брат?..»
«Я жил в гостинице и был неутомим…»
««Двадцатишестилетняя девушка, проститутка…»
«Во рту у ребёнка случайные звуки…»
«Народы двигались по Земле…»
«Некрасивый миллиардер…»
Мрачная женщина
На могиле bad girl
«Нет лучше девок, чем калифорнийские официантки…»
Чужой
Из окна
Нацболы
«Птички небесные…»
«От моей матери остался синий дым…»
«Ну чего теперь ехать мне в этот Париж?»
«Я думал о старческом доме…»
Де Сад и La Jeunesse
* * *Всё холоднее и холодней,
А на родной Украине
По сёлам режут сейчас свиней
Да на колодцах иней…
Сверху исходит пронзительный свет,
Вдруг на свинью: «Святая!»
Сердце свиньи вырезает дед,
Ворон кричит, предстоит обед,
Сходят снежинки, тая…
День догорает, хохлы молчат,
Пир предстоит и брагу
В жёлтых кувшинах несут из хат.
Малороссийскую сагу —
Сценка живая «Убой свиньи» —
Сделает Вам могучей.
Воспоминания Вам шлю свои,
Плотно закрывшись тучей…
Вся закопчённая, как колбаса,
Режет свиней Украина,
Переговариваясь в полголоса
С мужчиной стоит дивчина…
Что ж, полиэстер на Бульбе штаны,
Но он старик колоритный,
Рядом два хмурые, то сыны,
Щёк не касались бритвы…
Что же, Остап? Ничего, Андрiй!
Батько чего не весел?
Да отвлечёмся, хохлы, от мрiй,
Надобно нам бы песен…
Мелкокалиберные вожди
Сменятся крупнокалиберными?
Жди двухэтажных вождей впереди
— А что, если будут гибельными?
Тогда наши лысенькие, они,
Миниатюрные, с проседью,
Станут немедленно вроде родни.
В сравненьи с верзилами сосенными…
Уже вот прожит и сентябрь!
И «брь», и «се», и «я»,
Своими ветвями корябрь,
Своими звёздами снуя…
Могучий полевой подъём
Сменился уж упадком сил,
Нет, в октябре мы не умрём,
Но каждый загрустил…
Аграрный и цветастый сон,
Как лето, он прошёл,
И только ворон водружён
На ёлку нагишом…
Строптивый ветреник присел,
И каркает как бес.
От злобы перьями вспотел,
Летел бы лучше в лес!
Нас согревает воротник,
И шапка тяжелит,
И каждый мелкий ученик
Имеет бледный вид…
И снега редкие горсти
Раскидывает твердь,
А мне покой бы обрести
Чтобы не круть и верть,
Но Гёте олимпийский cool.
Парик, тропинка, парк,
Состарившийся Вельзевул
Ногами стук и шарк.
Чайна–таун, 1976
Заплёванность китайского квартала,
Вонючая китайская еда…
Ты, девка, в Чайна–тауне бывала
Тогда, в семидесятые года?
Спускаешься в подвал, сидят раскосы.
На Канал–стрит над мисками с едой,
И жаркий пар, как дым от папиросы,
Ну, опиумной, едкой бьёт волной…
С улыбками и жёлтыми, и злыми,
Обманут, предадут и завлекут.
Разделают ножами полевыми.
Сейчас же приготовят, коль убьют…
Ну что, моя немытая девчушка,
Мы входим тут в чужую карусель.
Здесь опиум, вот ложка, вот и кружка,
А вот она и мокрая постель…
Здесь гангстеры отбрасывали ноги,
Здесь в жутких шубах из морских зверей,
Актрисы бывшие, стары да и убоги,
Выкуривали трубки поскорей…
Нам подают змею или акулу?
У китаянки под ногтями грязь…
Мы опустились, детка, к Вельзевулу
В его всегда прожорливую пасть…
Простейшая китайская таверна,
Варёных тряпок загустевший смрад…
Вот нюхай, как она воняет, скверна,
Вот так он пахнет, твой предбанник, Ад…
Китай коммунистический? Ты шутишь,
Китай всегда как мыло с молоком,
Смелей, смелей, чего ты носом крутишь…
Ешь саранчу, с подкрылком и брюшком…
Зимой я ложусь с темнотой
И сплю до рассвета,
Обогреваюсь плитой
И жарю себе котлеты…
Я читаю историю Древних времён,
Я Египтом захвачен и увлечён.
Я одет в безрукавку из пуха,
А за окном сыро и глухо…
Я учёный. Зовут меня Аменхотел.
Я прогорк, хотя не ослеп.
Всё больше поножовщины и драк,
Всё солнца меньше, а дожди всё гуще,
То, что случилось в Беловежской пуще,
России не переварить никак…
И даже сквозь хмельную даль стакана,
Сжимая заскорузлою рукой,
Раздумываешь, что страна с тобой.
Вдруг натворили три злодея, спьяна…
Раздумывает подлинный мужик.
И хочется кому–то взрезать горло.
Чтобы пришёл бы злыдню бы кирдык,
Ведь до сих пор не легче, так припёрло…
Якобинцы
