Марина Суржевская - Вейн (СИ)
— Помогите! Я здесь! Здесь! Ау! – снова и снова кричала Вейн, чувствуя, как саднит уже сорванное горло.
Ветер выл вовсю, швыряя ей в лицо комья снега и льда. Отчаяние душило паникой, но она заставляла себя успокоиться. И снова попыталась закричать, но получилось выдавить лишь слабый хрип.
Когда из белой бури вылетела темная фигура, девушка уже потеряла всякую надежду и не поверила своим глазам. Всадник резко натянул поводья, останавливая жеребца. Вейн шарахнулась в сторону, опасаясь угодить под копыта. С трудом удержала равновесие, не повалилась в сугроб. Подняла голову и прошептала окончательно замерзшими губами:
— Помогите.
Незнакомец протянул руку и легко закинул ее в седло, прижав к себе. В любое другое время подобное обращение должно было вызвать у благовоспитанной лейны негодование, но все, что испытала Вейн сейчас, это приступ горячей благодарности и бурной радости, что спасена. Да она готова была расцеловать всадника. Обернулась, желая поблагодарить, но не смогла, пораженная до глубины души. У всадника были удивительные глаза, словно расплавленное серебро…
— У вас еще будет возможность поблагодарить меня, путница, — произнес мужчина, пришпоривая жеребца и одной рукой прижимая ее к себе.
А Вейн вдруг накрыло волной необъяснимого ужаса. Она провалилась в темноту и уже не чувствовала, как они мчатся сквозь бурю, как незнакомец на руках несет ее в теплый холл замка…
***
После неудавшейся прогулки Вейн свалилась с горячкой на несколько дней и вынуждена была находиться в кровати, злясь на себя за глупость. Впервые спустилась к ужину лишь через пять дней и удивилась, увидев за столом того самого незнакомца, что спас ее.
— Мы не успели познакомиться, — поклонился он, и в голосе проскользнула легкая насмешка. — Александр Далькотт. Рад, что вам стало лучше, лейна Вейнитта.
— Называйте меня Вейн, прошу вас, — отозвалась она. Голос все еще хрипел, простуженное горло саднило.
— Мы так испугались за вас, — обеспокоенно сказал Леран. — Как вы себя чувствуете?
— Уже лучше, — улыбнулась ему девушка, усаживаясь на отодвинутый служкой стул.
Она уже знала, что в тот день, когда ушла гулять, ее не искали. Люсинда поведала ей это, плача и держа за руку, когда она металась в горячке.
— Прости, — причитала она, — прости меня! Я думала, ты уже в замке. Я даже предположить не могла, что ты не вернулась с прогулки! Сидела в зимнем саду, смотрела на розы, а ты там одна… В снежном буране… Чуть не погибла! Прости меня! Умоляю! Я так виновата!
— Ты не виновата, — хрипло успокаивала ту Вейн и гладила по волосам. — Не терзайся.
Все время, пока она болела, сестра неотлучно находилась рядом, держала ее за руку, рассказывала что-нибудь увлекательное или читала. Она изо всех сил старалась загладить вину, хоть Вейн и убеждала ее, что не о чем беспокоиться. Но Люси так убивалась, что вскоре уже Вейн почувствовала себя виноватой. Может, потому она и постаралась как можно скорее выздороветь, чтобы не видеть больше жалостливых глаз Люсинды.
— Лучше, — повторила Вейн и расправила на коленях льняную салфетку. Она подняла голову и улыбнулась: — Рада познакомиться со старшим братом моего нареченного. Мы много слышали о вас, дер Александр, хотя я не думала, что нам доведется встретиться при таких … необычных обстоятельствах! И благодарю вас, вы очень вовремя оказались на той дороге.
Вейн снова посмотрела в его холодные глаза. Надо же, совершенно не похож на брата. Скорее, Ксандра можно было назвать братом самой Вейн. У них обоих были темные волосы и светлые глаза, только у нее зеленые, а у него - серые, словно расплавленное серебро.
Впрочем, Вейн знала, что Леран и Александр братья лишь по отцу, матери у них были разные. Старший после смерти родителей унаследовал Далькотт, но мало времени проводил в родовом замке, в основном проживая в столице при дворе короля. На этом знания девушки заканчивались, общительный Леран не слишком любил говорить о своей семье. И тем более о старшем брате. Вейн хотела поинтересоваться, надолго ли Александр пожаловал в Далькотт, но решила, что подобный вопрос может показаться двусмысленным, словно она уже мнит себя хозяйкой замка. К счастью, повисшую тишину нарушила непосредственная Люси:
— Дер Александр, а это правда, что при дворе девушки и дамы стали носить под платьем брюки? Прямо как… как принявшие Тьму? Знаете, в нашей глуши мы совсем отстали от жизни, ничего не знаем о современных нравах!
— Честно говоря, я тоже не очень о них осведомлен, лейна Люсинда, — ответил мужчина. — А что касается одежды лейн при дворе… хм. Брюк под платьем я не заметил. Но, возможно, я был не слишком… внимательным.
— Как жаль, — искренне огорчилась Люси.
— Люсинда! — строго отдернула ее мистрис Алесс. — Ты задаешь много вопросов!
Вейн отвела глаза. За спокойным ответом дера звучала насмешка, но Люси этого не заметила.
— Вас тоже интересует мода при дворе, лейна Вейн? — обратился к ней Александр.
— Не очень, — честно ответила она.
— Отчего же?
— Не думаю, что эти сведения как-то пригодятся мне в жизни. К тому же Далькотт так далеко от столицы, что, когда столичная мода дойдет до наших мест, я уже буду шить распашонки для внуков.
— А вы планируете провести всю жизнь в Далькотте?
— Странный вопрос, брат, — с улыбкой заметил Леран. — Где же еще должна проводить свою жизнь моя супруга, как не в нашем родовом замке?
Александр промолчал. Он пил вино, задумчиво смотрел на Вейн поверх кубка, и ей было не по себе от его взгляда.
— Дер Александр, а вы видели принявших Тьму? Или эри? — не унималась Люси.
— Люсинда Брайнс! — возмутилась мистрис Алесс, а тетушка Рута поджала губы. В приличном обществе говорить о таких вещах, было не принято, даже возмутительно.
Между тем, несмотря на возмущение, в глазах мистрис скользнуло жадное любопытство, смешанное со священным ужасом. И они обе застыли, отчаянно делая вид, что совершенно не интересуются этим вопросом.
