Донна Белл - Честити
Донна Белл - Честити краткое содержание
Донна Белл
Честити
Аннотация
Они любили друг друга, но обстоятельства складывались против них. Коварство и любовь, месть и доброта, погони и контрабандисты переплетены в этом увлекательном романе, действие которого происходит на фоне войны Англии и Франции.
Глава 1
— Честити! Куда это ты направляешься? Да к тому же в таком виде?
Честити недовольно поморщилась, прежде чем обернуться к матери. Изобразив вежливую улыбку, она ответила кротко:
— Я собиралась принести омелы, мама.
— Это мог бы сделать конюх или лакей…
— Конечно, но мне все равно надо пойти и убедиться, что они выбрали лучшие ветки.
Леди Хартфорд помедлила с ответом, склонив голову набок, отчего ее все еще золотистые кудри очаровательно покачнулись — эту привычку она выработала, когда только начала выезжать в свет.
— Хорошо, — начала она, и у дочери вырвался вздох облегчения, впрочем, несколько преждевременно. — Однако сначала я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз.
Мать оглядела просторную кухню и направилась в кладовую. Честити последовала за ней, закрыв за собой дверь. Протянув пухлую руку, мать убрала непокорный каштановый локон со лба дочери.
— Если ты будешь продолжать ходить без шляпки, твоя кожа скоро будет такой же темной, как и волосы.
Честити вскинула брови: в который раз начинаются подобные разговоры.
Мать перебила торопливо:
— Но я не об этом хотела с тобой поговорить. Скоро прибывают наши гости. Среди них будет несколько подходящих холостяков. Я знаю, что тебя не интересуют подобные вещи, но тебе придется присмотреть за сестрами. Для них это первый выход в свет. При своей красоте и грации они обе могут быть помолвлены в первый же сезон!
Лицо Честити сохраняло выражение вежливого внимания, пока материнский энтузиазм доходил до кипения. Как хорошо Честити помнила свой собственный первый сезон в Лондоне, вздохи разочарования, неодобрительное кудахтанье матери всякий раз, когда она демонстрировала перед ней свой новый наряд. Она тяжело вздохнула, отгоняя воспоминания. К двадцати четырем годам вся боль и гнев уже рассеялись. Она не должна позволять себе погружаться в прошлое.
— Итак, Честити, — заключила мать, — ты не сделаешь ничего, что вызвало бы у гостей… отвращение к нашей семье?
Честити изумленно распахнула свои зеленые глаза, изобразив взгляд самой невинности — привычка, которую мать всегда порицала, полагая ее слишком развязной — и сладко улыбнулась.
— Я и не помышляла об этом! — Она повернулась, взявшись за щеколду, и спросила: — Что-нибудь еще, мама?
— Нет, нет, — ответила леди Хартфорд, нервно сжимая в руках носовой платок. — Только быстрее возвращайся, чтобы успеть переодеться.
— Конечно, мама.
Честити выбежала через кухонную дверь и устремилась вдоль по дорожке, через огород, зная, что мать с раздражением наблюдает за ней. Маленький фоксхаунд[1] устремился за ней. Честити замедлила шаг, только когда ее уже не было видно из дома.
Впервые за две недели в небе сияло солнце. Земля насквозь пропиталась влагой; подол ее платья совсем промок, пока Честити пересекала зеленую лужайку.
Затем начались заросли. Здесь приходилось пробираться с осторожностью, аккуратно перепрыгивая с одного островка травы на другой.
— Нас обоих отправят жить в конуру, Бастер, если мы перепачкаемся, — произнесла она, глядя на пса, бегущего рядом. Тот склонил на бок голову, и она погрозила ему пальцем. — Перестань, дружок. Ты мне напоминаешь сам знаешь кого.
Впереди она заметила раскидистый дуб, его ветви склонились почти до самой земли. Земля в тени огромного дерева была совсем лишена растительности, превратившись в сплошную грязь.
— Стой, Бастер.
Пес послушно присел на задние лапы, а Честити направилась через грязь прямо к дубу. Одну из нижних ветвей его оплетала густая поросль омелы, и она была уверена, что сможет ее достать. Когда Честити наконец добралась до дерева, ее сапожки были совершенно залеплены грязью, так что она стала даже повыше своих пяти футов и восьми дюймов. Она попыталась встать на цыпочки, стараясь дотянуться до ускользающей зелени, но ее ноги все глубже и глубже погружались в вязкую жижу.
— Я и не предполагала, что это так высоко, — подумала она, сердито срывая несколько веточек, и вдруг зашаталась, едва не потеряв равновесие.
Приходилось выбирать: либо забраться на дерево — с каким удовольствием она проделывала это в детстве! — либо подпрыгнуть. Честити с сомнением обдумала оба варианта. Наконец, собравшись, она что было сил подпрыгнула и ловко схватила пучок омелы.
«А-а-а!» — на этот раз она окончательно потеряла равновесие и села, едва успев опереться рукой о грязную землю. Кое-как поднявшись, Честити поняла, что ноги ее крепко увязли в грязи. Недолго думая, она нагнулась и, расшнуровав ботинок, освободила одну ногу. Теперь она стояла, как фламинго, не зная, что же делать дальше: уж очень ей не хотелось становиться в грязь в одних чулках.
— Могу ли я чем-нибудь помочь?
Честити резко обернулась, вновь едва не потеряв равновесие. Голос принадлежал высокому мужчине, с суровыми, но не лишенными привлекательности чертами лица. Она покраснела и мысленно послала его к дьяволу, а затем нахмурилась. Было что-то очень знакомое в его насмешливом взгляде, в этих темно-ореховых глазах. Темно-каштановые, почти черные волосы, были причесаны небрежно. Его элегантный костюм предназначался для верховой езды.
Однако поблизости не было видно лошади, и она, заметив такое несоответствие, немедленно спросила об этом незнакомца, который пытался оттереть следы грязных собачьих лап со своих до блеска начищенных ботфорт.
— Вы невероятно наблюдательны. Отойди, животное!
— Его зовут Бастер.
— Тогда, отойди, Бастер. Да, я не на лошади, вернее, уже не на лошади, — ответил он с улыбкой. Но мне приятно сознавать, что я могу оказать помощь девушке, терпящей бедствие, особенно такой прекрасной, как вы.
Честити поджала губы и сверкнула глазами.
Он заметил ее недовольство и сказал вполне учтиво:
— Александр Фицсиммонс, к вашим услугам.
— Алекс Фицсиммонс! — воскликнула она. — Как вы здесь оказались?
При этих словах лицо джентльмена расплылось в улыбке: он явно узнал ее и ответил дружелюбно:
— Честити Хартфорд? Как приятно видеть вас снова!
Лицо Честити сделалось совершенно красным, когда и она поняла, кем был ее незнакомец. Прошло уже, должно быть, десять лет с тех пор, как она видела его в последний раз, и все же волнующие воспоминания о ее страстном детском увлечении вспыхнули в ней с такой силой, как будто все это было лишь вчера.
