Пол Андерсон - Патруль Времени (сборник)
Пол Андерсон - Патруль Времени (сборник) краткое содержание
Пол Андерсон
Патруль Времени
Сборник
Патруль Времени
Перевод Н. Науменко
1
ТРЕБУЮТСЯ МУЖЧИНЫ: возраст 21–40, желат. холостые, воен. или тех. образов., хор. физ. данные – для высокооплач. работы, связ. с загран. поездками. Обращаться: «Компания прикладных исследований», 305, Вост., 45, с 9 до 12 и с 14 до 18.
– …Работа, как вы понимаете, довольно необычная, – продолжал мистер Гордон, – к тому же носит весьма конфиденциальный характер. Надеюсь, вы умеете хранить секреты?
– Как правило, да, – ответил Мэнс Эверард. – Конечно, смотря что за секреты.
Гордон улыбнулся, не разжимая губ. Такую странную улыбку Эверард видел впервые. Гордон говорил на правильном английском, был одет в обычный костюм, но что-то выдавало в нем иностранца. И не просто странное сочетание смуглого безбородого лица, узких глаз азиата с тонким, правильной формы носом. Но что?…
– Не думайте, мы не шпионы, – сказал он.
Эверард смущенно улыбнулся.
– Извините. Только не считайте, пожалуйста, что я заразился той же истерией, что и большинство моих соотечественников. И вообще, у меня никогда не было допуска к секретной информации. Просто в вашем объявлении упомянуты заграничные поездки… Обстановка сейчас такова, что… Ну, вы же понимаете, я не хочу потерять свой заграничный паспорт.
Эверард был крупным широкоплечим мужчиной с загрубевшим и обветрившимся лицом и коротко стриженными каштановыми волосами. Его документы лежали на столе: свидетельство об увольнении из армии и справки о работе инженером-механиком в нескольких компаниях. На них Гордон взглянул мельком.
В кабинете не было ничего необычного: письменный стол, два кресла, шкаф с картотекой, дверь, ведущая в соседнюю комнату. Через открытое окно сюда, на шестой этаж, доносился грохот нью-йоркской улицы.
– У вас независимый характер, – сказал наконец Гордон, глядя на Эверарда через письменный стол. – Это хорошо. Многие, приходя сюда, так пресмыкаются, словно они будут рады и пинку под зад. Конечно, с вашими данными вы вряд ли станете хвататься за что попало, даже при нынешних обстоятельствах. Да и это… трудоустройство демобилизованных…
– Меня заинтересовало ваше предложение, – сказал Эверард. – Как вы видите, я работал за границей и хотел бы поездить еще. Но, честно говоря, я пока совсем не представляю, чем вы занимаетесь.
– О, очень многим, – туманно ответил Гордон. – Итак, вы воевали во Франции и в Германии…
От удивления Эверард моргнул: в армейском свидетельстве имелся список его наград, но он готов был поклясться, что Гордон не успел его прочесть.
– Гм… Не могли бы вы покрепче сжать руками выступы на подлокотниках вашего кресла? Благодарю вас. Как вы реагируете на опасность?
– Послушайте!.. – возмутился Эверард.
Гордон покосился на прибор, лежавший перед ним на столе, – небольшую коробочку с двумя шкалами и стрелкой.
– Неважно. Как вы относитесь к интернационализму?
– Слушайте, что…
– К коммунизму? Фашизму? К женщинам? Чем увлекаетесь? Благодарю вас, это все. Вы можете не отвечать.
– Черт побери, что все это значит? – резко спросил Эверард.
– Не беспокойтесь – просто небольшой психологический тест. Ваши взгляды меня интересовали не сами по себе, а как отражение основных ценностных ориентиров.
Гордон откинулся на спинку кресла и соединил кончики пальцев обеих рук.
– Пока все выглядит многообещающе. А теперь – о главном. Как я уже говорил, наша работа носит в высшей степени конфиденциальный характер. Мы… э-э… собираемся преподнести небольшой сюрприз нашим конкурентам. – Он усмехнулся. – Если считаете нужным, можете донести о нашей беседе в ФБР. Нас уже проверяли и не сомневаются в нашей полной благонадежности. Вы убедитесь, что мы действительно занимаемся финансовыми операциями и инженерными изысканиями по всему миру, но у нашей работы существует еще один аспект, для которого нам требуются люди вроде вас. Я заплачу вам сто долларов, если вы согласитесь пройти в другую комнату и подвергнуться тестированию. Вся процедура займет около трех часов. Если вы не выдержите испытания – на этом все закончится. Если выдержите, мы заключим с вами контракт, расскажем о предстоящей работе и начнем обучение. Вы согласны?
Эверард засомневался. Пожалуй, его слишком торопят. Что-то не так с этой фирмой. Пустой кабинет, любезный иностранец… Хотя ладно, решено.
– Я подпишу контракт, но лишь после того, как вы расскажете мне, чем занимаетесь.
– Как вам угодно. – Гордон пожал плечами. – Пусть будет так. Все равно о вашем согласии или несогласии имеет смысл говорить только после проведения тестов. Мы используем весьма современные методики.
Это, во всяком случае, оказалось чистой правдой. Эверард немного разбирался в методах и технике современной психологии – энцефалографах, ассоциативных тестах, многопрофильных опросниках, но среди множества гудевших и мигавших вокруг него приборов не было ни одного даже отдаленно знакомого. Вопросы, которые задавал ему ассистент – совершенно лысый человек неопределенного возраста с бледным, лишенным всякого выражения лицом, – казались абсолютно бессмысленными. А металлический шлем, который Эверарду предложили надеть, – что он собой представляет? И куда тянутся от него многочисленные провода?
Эверард поглядывал на приборные панели, но буквы на них были совершенно незнакомыми: не английские, не французские, не русские, не греческие, не китайские… Ничего подобного в году 1954-м от Рождества Христова вроде бы не существовало. Возможно, уже тогда у него забрезжила догадка…
С каждым новым тестом в нем крепло ощущение, что только сейчас он узнает себя по-настоящему. Мэнсон Эммерт Эверард, тридцати лет, лейтенант инженерных войск армии США, демобилизован, работал конструктором и эксплуатационником в Америке, Швеции и на Аравийском полуострове; до сих пор холост, хотя все больше завидует своим женатым друзьям; постоянной подруги нет; любит книги; неплохой игрок в покер; интересуется яхтами, лошадьми и ружьями; отпуска посвящает пешим походам и рыбалке. Все это Эверард знал и раньше, но лишь по отдельности, как кусочки мозаики. А сейчас внезапно все слилось воедино, и он ощутил каждую свою черточку как неотъемлемую часть единого целого.
Он вышел из комнаты изможденный, потный. Гордон протянул ему сигарету, а сам стал быстро просматривать кодированные записи с результатами тестов, которые принес ему ассистент. Время от времени он бормотал себе под нос: «Так… кортикальная функция зет-двадцать… здесь недифференцированная оценка… психическая реакция на антитоксин… дефект центральной координации…»
В его голосе слышался странный акцент – такого произношения гласных Эверарду не доводилось слышать ни в одном из диалектов английского языка.
Гордон оторвался от записей лишь через полчаса. Эверард порядком разозлился: это бесцеремонное исследование раздражало его все больше и больше. Но любопытство все же пересилило.
– Ну наконец-то! – Гордон широко улыбнулся, сверкнув неправдоподобно белыми зубами. – Да будет вам известно, мне пришлось отвергнуть уже двадцать четыре кандидатуры. Но вы нам подходите. Вы определенно подходите…
– Для чего? – Эверард наклонился вперед, его сердце учащенно забилось.
– Для Патруля. Вас ждет работа, похожая на работу полицейского.
– Вот как? Где же?
– Везде. И всегда. Приготовьтесь: сейчас вам придется испытать небольшое потрясение. Видите ли, наша компания, занимаясь вполне законной деятельностью, является лишь прикрытием и источником доходов. Основная же работа заключается в том, что мы патрулируем время.
2
Академия находилась на американском Западе олигоценового периода – теплой эпохи лесов и зеленых равнин, когда крысоподобные прародители человека пугливо прятались, почуяв приближение гигантских млекопитающих. Академия была основана тысячу лет назад с расчетом на полмиллиона лет активной деятельности – достаточный срок, чтобы обучить столько сотрудников Патруля Времени, сколько будет необходимо. Затем Академию старательно уничтожат, чтобы от нее не осталось ни малейших следов. На место, где она стояла, придут ледники, а потом появятся люди, которые в 19352 году (7841 год Мореннианской Победы) раскроют секрет темпоральных путешествий, вернутся в олигоценовый период и построят Академию.
Комплекс длинных низких зданий с обтекаемыми контурами и переливчатой окраской расположился на зеленых лужайках среди исполинских древних деревьев. За Академией лесистый склон плавно спускался к большой коричневой реке. Ночью с другого берега иногда раздавался трубный зов титанотерия или отдаленный визг саблезубого тигра.
С пересохшим горлом Эверард вышел из темпомобиля (фактически машины времени) – большой металлической коробки без каких-либо внешних деталей. Он испытывал те же чувства, что и в первый день службы в армии, двенадцать лет назад (или через пятнадцать-двадцать миллионов лет, смотря что брать за точку отсчета): одиночество, беспомощность и отчаянное желание вернуться домой, не уронив при этом своего достоинства. Из других темпомобилей тоже выходили люди – всего около пятидесяти молодых мужчин и женщин, – и он немного успокоился. Вместе новички собрались не сразу – все, похоже, чувствовали себя не в своей тарелке. Не решаясь заговорить, они поначалу только разглядывали друг друга. На одном из мужчин Эверард увидел воротничок и котелок времен президента Гувера, но тут были представлены не только стили одежды и причесок, известные Эверарду до 1954 года. Откуда, например, явилась вон та девушка в переливчатых брюках в обтяжку, с зеленой помадой и причудливо уложенными желтыми волосами? Откуда… вернее, из какого времени?
