Евгения Бойко - Дом Воды и Воздуха (СИ)
– В эротических фантазиях, – Елена даже не посмотрела в его сторону.
– Сожру с потрохами и не икну, – обиделся двусущий. – С-с-стерва.
– Я вард, но вы можете называть меня ведьмой, я не обидчивая, – Елена коснулась шершавого камня грота, будто он мог ей что-то рассказать. – Шли бы вы медитировать, а то в следующее полнолуние в кролика превратитесь. Не расстраивайте папочку.
Лично мне странное внимание мохнатого к стервозной, грубой и временами опасной ведьме непонятно. Зачем искать неприятностей, когда твой ранг в стае высок настолько, что по команде любая женщина станет на четвереньки и призывно вильнет задом? Впрочем, не мне его упрекать. Сделать ведьму «поводырем» не иначе как сам дьявол подсказал, и за год сотрудничества я об этом ни разу не пожалела. Елена такая аспида, какую еще поискать надо. Не удивлюсь, коль после спаривания она попросту съедает отслуживших свое любовников.
Как бы то ни было, Елена единственная согласилась стать нашим консультантом, здраво рассудив, что деньги лишними не бывают. Деньги в списке ее приоритетов, идут сразу после «остаться в живых любой ценой». Остальные варды остались в стороне, предпочитая отсиживаться в окруженных чарами пенатах и без лишней нужды на улицу в темное время суток не высовываться. А то мало ли.
Вот что странно: как правило, мнящие себя венцом творения потомственные варды отказываются служить, кому бы то ни было. Столетиями выпестованное чувство превосходства запрещает им быть наемниками. Они предпочитают сами решать, кого миловать, а кого карать. В услужение идут только очень слабые варды, те же, у кого способности на уровне предпочитают следовать «солидарности гильдии». А способности Елены будут повыше средних. Не Мерлин в юбке, но тоже неплоха.
Жаль только, даже с талантами Елены мы ничего не могли узнать. Заклятия поиска, чары и предсказания, руны – все в этот раз давало странные, туманные и нелогичные результаты. Несомненно, убийца должен был оставить след своей ауры на месте преступления – но мы не могли его обнаружить.
Рапортуя я смотрела в глаза Яну, но когда он изволил углубиться в письменный отчет, воспользовалась случаем и уставилась на носки своих туфель. Большой Босс как мы называли его между собой, не был зверем и тираном, но все же, быть вызванной на ковер – даже к какому лояльному руководителю – неприятно. Лучше уж послушать нападки непосредственного начальника, а не стоять тут как Анна Болейн перед плахой.
– Девочка моя, – Ян мог позволить себе и покровительственный тон и фамильярность, – не разберешься с убийствами в течение трех недель, и я вынужден буду уволить тебя. Представь, какой будет скандал. Твой Дом еле оправился от прошлого потрясения, нового он просто не переживет. Так что нужно поднапрячься. Вспомни, чему я тебя учил.
Я прекрасно понимала, о чем говорит Ян. Виновата не только я, но мое наказание отличная возможность оправдать йорт. Мол, некомпетентная служащая упустила ценных свидетелей, потеряла улики и за это… за это могут устроить показательную казнь, дабы выиграть время и успокоить бушующих Патриархов. Другое дело – такой ход мало чем поможет. Убийства, думаю, не прекратятся, а каждый раз отправлять оперативника на костер рачительно и недальновидно. Так и работать некому станет.
Посему Ян мягко напоминает о еще одном правиле, негласном: добиваться результата любой ценой и любыми средствами. Даже формально запрещенными. Вызвать для охоты демона, провести ужасный ритуал с жертвоприношениями, хоть со всеми кладбищенскими умертвиями перетрахаться – а убийцу найти. Справедливость любой ценой. Главное не задумываться, кому такая справедливость нужна, и справедливость ли это.
И теперь, если я не справлюсь, моя жизнь, все к чему я стремилась и чего успела достичь пойдет прахом. Ладно, скандал, но в преддверии зимы остаться без денег и квартиры – это плохо. Очень плохо. Очень-очень плохо. Чем мне потом заниматься? Я не маг, у меня нет связей, и я только и умею, что выслеживать и ловить преступников.
– Знаешь в чем твоя ошибка, Гели? Ты слишком много думаешь. Ты сомневаешься. Йорт не может и не должна сомневаться, а ты спокойна только внешне. Не думай о боли, не испытывай жалости и гнева. Не подвергай сомнению поступков. Будь верна выбранному пути.
Закончив напутственную речь, Ян углубился в отчеты остальных йорт небрежным жестом давая понять, что я свободна. Я вышла в приемную, почти жалея, что не пошла в исполнительный отряд – прикончила преступника и все дела, никаких моральных терзаний и дилемм. Никто не грозит тебе пальчиком требуя вывернуться наизнанку. Только музыка смерти, тихая и неотвратимая… и сомнения правильно ли вынесен обвинительный приговор, ведь все ошибаются. Отцы-основатели, и где только я подхватила пацифизм? Сочувствующим в исполнителях не место.
Молоденькая секретарша в приемной наградила меня презрительным взглядом. Тонкие губы поджались. Я разозлилась: да кто она такая, чтобы меня осуждать? Я могу вынести заслуженное осуждение от опытных коллег, но не от этой чванливой особы. Чем она так гордится? Тем, что варит Яну кофе и носит документы на подпись?
Подавив желание сказать что-то возмутительно-провокационное, я ограничилась сочувствующим взглядом.
– Милочка, я слыхала вас можно поздравить с удачным замужеством? – ласково поинтересовалась я, откровенно разглядывая закрытую блузку с высоким воротником и аккуратно убранные в пучок мышиного цвета волосы.
Щеки девушки покраснели, она ничего не ответив опустила руку натянув и без того длинную юбку. Видимо, ее муж действительно беден, и она вынуждена работать.
Я взяла папку с подписанными документами. Нехорошо пренебрежительно относится к кому-то только потому, что он не в ладах со своим нынешним главой семьи. Нехорошо вообще плохо относиться окружающим – среди них может обнаружиться злопамятная личность. И добавить твой скелет к коллекции в шкафу.
В нашей комнате с претензионной табличкой на двери «Департамент оперативного реагирования» я заняла свой маленький стеклянный замок – кабинку, отделявшую стол с пожитками, – игнорируя остальных коллег. Никто из них мне не нравился. Поначалу я поддавалась на провокации и выполняла поручения: сделай то, принеси это, сходи туда, соглашаясь со статусом новенькой и самой молодой в коллективе. Пока Ян прямым текстом не сказал мне, что в штатном расписании должности «самая младшая в департаменте» нет. Беда в том, если сразу дашь слабину, попытки восстановить справедливость будут считать хамством, а тебя саму – желторотой недоучкой в чересчур короткой юбке. Беда с этой работой. Чтобы не потерять место надо знать кому, когда и как вылизать задницу, или быть гордой, но безработной. Обидно когда мечты о справедливости разбиваются, об железные рифы реальности.
На идеально чистой поверхности стола я разложила личные дела жертв, маршруты их передвижения и записи с допросов всех причастных лиц. Общей у жертв была только смерть. В этом деле все осложняло то, что жертвами были людьми. Наши возможности ограничивались иформацией, которую могли выведать полицейские - двусущие. Расспрашивать свидетелей-людей надо было очень осторожно. По официальной версии жертвы гибли от разрыва сердца, оторвавшегося тромба или чего-то столь же непредсказуемого. Приходилось дергать за все ниточки, порой рискуя быть раскрытыми людьми.
Политика невмешательства в дела, политику и самоуправление людей трещала по швам. Самое большее, что мы позволяли себе раньше – двусущие на мелких и средних ролях в местной полиции. Теперь этого могло быть недостаточно. Боюсь, если будут еще жертвы, их придется просто прятать. Как обычно. Очередная «случайная» и ничем непривлекательная смерть может показаться подозрительной.
– Это серийный маньяк, – убежденно заявил мой сосед справа, перегнувшись через перегородку, бессовестно разглядывая документы и игнорируя факт, что его мнение стоит меньше крысиного хвоста. – Какой-нибудь неприметный мужчина средних лет, неудовлетворенный финансовым положением.
Ну да. Кто-то вроде тебя.
– И с душевной травмой, – подхватила заглянувшая к нам девушка из департамента социологических исследований. – Может, его в детстве били, или он провалил тест на одаренность и вынужден зарабатывать на жизнь вульгарным физическим трудом. Или его матушка была вольных нравов. Все беды от распущенности.
Как я раньше не догадалась? Разумеется, корень зла в распущенности. А может у него мужское достоинство мелковато, и он мстит за это матушке-природе. Мол, накоплю силы, проведу ритуал и стану – о-хо-хо! – велик и могуч. И тучи разведу… руками.
– С чего вы взяли, будто это мужчина? – вмешалась я. – Среди женщин тоже попадаются серийные убийцы. Их поймать куда труднее: мужчину в среднем вычисляют в течение двух-трех лет, а женщины могут скрываться и десяток. Изощреннее женщины может быть только обиженная женщина.
