Виктор Малашенков - Бутылка для Джинна
Виктор Малашенков - Бутылка для Джинна краткое содержание
Виктор Малашенков
Бутылка для Джинна
Глава I
Я могу сказать откровенно, штурман из меня получился неважный. Повинуясь моде, я вместе со своими товарищами поступил в аэрокосмический колледж, даже не представляя, кем я из него выйду. Нет, фантастические романы мне чужды никогда не были. Это было интересно, особенно до десятого класса, когда меня вдруг потянуло на романтическую литературу.
Друзья собирались вместе, организовав, таким образом, своеобразный клуб. Я среди них всегда пользовался авторитетом, хотя до сближения дело не доходило. Как-то было само собой разумеющимся, что я нахожусь с ними. Разбирался я во всем быстро, но очень поверхностно, что позволяло мне частенько не только просто участвовать в разговоре, но и направлять, а иногда и кое-чему обучать своих «коллег».
Мне было приятно такое положение дел. Так время и проходило. Практически все уже определились, куда они будут поступать после школы. Я же остался в гордом одиночестве со своим задранным носом. Конечно, так продолжаться долго не могло. Закончили мы школу, сдали экзамены и собрались как-то снова в нашем «клубе». Слово за слово, так и пошел разговор, в основном об учебе. Трое из всей компании уже наметили себе поступление в аэрокосмический колледж, остальные «предали идею», как горячо, но вместе с тем грубо, выразился один из тройки. Своего мнения не выразил только я один. И они все – и грешники, и праведники – уставились на меня в ожидании окончательного приговора. Что мне было делать? Сейчас я бы рассмеялся и пригласил ребят попить пивка, а тогда что-то во мне не сработало. Я принял сторону тройки и автоматически на следующий день выехал вместе с ними в соседний город.
О, как это было приятно. Мне нравилось поступать, я млел и красиво сдавал экзамены. Я успевал готовиться сам, подтягивал товарищей и играл во все игры, доступные абитуриентам в общежитии колледжа. Это была прекрасная пора – я буквально парил, купался в блаженстве. А у моих товарищей дела шли несколько похуже. Один из нас «срезался» буквально на первом же экзамене. И, что самое удивительное, он потенциально мог его сдать. Наверное, нервы не выдержали.
Всей толпой мы провожали его на поезд, уходящий в столицу. Домой возвращаться после неудачи он не собирался. Прощание было не очень веселым, но и слезу не вышибало. Мы тогда думали, что наш товарищ не пропадет не только в столице, но и на чужой планете.
На следующий день все вошло в свою колею, если не считать пустующей койки в углу нашей комнаты. Экзамены мы сдали все. Один из товарищей сдал даже лучше меня, к его же удивлению. А я не удивился, ведь если честь, сколько занимался я и сколько он, то все справедливо. А вот третий оказался за бортом. Сдать экзамены он сдал, да вот по конкурсу не прошел, не добрал полбалла.
И вот тогда у меня промелькнула мысль. Насчет того, что он мог бы быть на моем месте, откажись я тогда поехать с ними. Но мысль мелькнула и улетела. Жизнь продолжалась. Мы остались вдвоем, но и этого судьбе было мало. Когда мы собрались на учебу, оказалось, что мы попали в две разные группы. Так что встречались мы с ним только вечером, если не было каких-либо мероприятий.
Постепенно и у меня, и у него появились друзья, и теперь нас связывало только одно слово – земляки. Учение давалось мне тоже относительно легко. Только вот старая беда осталась – я все воспринимал поверхностно. Не один раз приходилось ловить себя на мысли, что мне это не нужно, не интересно и никогда в жизни не пригодится.
Однажды я даже решился на разговор с деканом. Сначала он спросил, не заболел ли я. Получив отрицательный ответ, он покачал головой и с ехидной улыбочкой попытался у меня выведать, не влюблен ли я в какую-нибудь девушку не из нашего города. Получив и здесь отрицательный ответ, он пришел в ярость, якобы настоящую. Мне была прочитана лекция, что я есть на самом деле. Наиболее часто повторялось слово «безответственность» в разных видах и склонениях. Присутствовали и другие, но реже и ко мне, как тогда казалось, они отношения не имели. Короче говоря, не захотелось быть безответственным (это такая у меня для своей совести «легенда») и я остался. Результаты пожинаю по сей день.
Закончил колледж я неплохо, хотя и неблестяще, где-то ближе к середине списка. Распределение получил в самое лучшее из оставшихся от более трудолюбивых товарищей место. Место неплохое, как мне сначала показалось. Только оказалось, что нас учили совсем не тому. То есть то, чему учили, составляет мизерную часть от того, что пришлось познавать на «рабочем» месте. Все высокие научные познания пришлось отложить на самую верхнюю полочку, пусть немного отлежатся. То, что они запылятся или мышка погрызет, тогда особенно не волновало. Просто было обидно за напрасно потраченные усилия, можно сказать, за бесцельно прожитые годы. А началась моя работа с вахты на старом, с мелкими выбоинами на черном корпусе, корабле, повисшем на задворках ставшей такой родной планеты Земля.
Как мне сказали, у меня проходил период адаптации. А потом, все зависит от моего организма, уже на другом корабле меня отправят каким-нибудь по счету помощником штурмана. Вот тебе и вся карьера. Сначала надо научиться драить, космическую палубу, услужливо подносить по первому требованию все, что нужно, своим начальникам. А их оказалось столько, что сразу всех и не упомнишь. Наверное, больше, чем родственников в геральдике королей.
Об этом я мечтал всю жизнь! Вот она, прелесть бытия. Так бы сразу и говорили, что нужны негры на плантацию, если мне не изменяет память, так говорили в старину. А еще мне захотелось встретиться с деканом и спросить у него, так что же такое безответственность?
Но время шло, я постепенно входил в коллектив. Ребята в большинстве своем оказались неплохими парнями. Говорили, что командир наш не просто человек, а ходячая легенда, но меня эта романтика почти не трогала, и я поначалу с сожалением смотрел на их восторженные лица. Так же смотрели бы и они на меня, когда в долгом полете меня ничто не могло бы поддержать морально. Зато они держались как огурчики. Романтика играла здесь не последнюю роль. Но я отвлекся.
День, которого все так ждали, наступил. Точнее, не день, а время. Нас отправили на Землю, где туманно намекнули, что после трехдневного отпуска мы на новом корабле отчаливаем в средней длительности полет. А пока – извольте переодеться и скорым шагом – на аэровокзал.
Отпуск – это прекрасно. Но что такое три дня? По их окончании я уже сожалел, что они были. Мне крупно не повезло. В один из вечеров я встретил свою бывшую одноклассницу, и у меня появилось чувство, что я увидел ее впервые. Из худющего, угловатого подростка, у которого определителем пола служили две косички, выросло нечто – ну, вы сами понимаете. В моей черствой душе что-то повернулось и, наверное, совсем неправильно. Появилось какое-то беспокойство, неуравновешенность. Больше я ее не встречал и, по приговору «бывалых», еще раз смогу увидеть только в глубокой ее старости. Но беспокойство осталось, а с ним и чувство утраты.
