Андрей Талашко - Хроники Иттирии. Песня Мора
Андрей Талашко - Хроники Иттирии. Песня Мора краткое содержание
Андрей Талашко
Хроники Иттирии. Песня Мора
«Карта Мира — ХИ. Песня Мора»
Часть Первая
Искатели
Спи, сыночек, засыпай,
Сладки глазки закрывай.
Скоро ноченька пройдет,
Солнышко опять взойдет.
Тень прогонит, Мрак падет,
И тебя с собой возьмет.
В свое царство, в небеса,
Где медовая роса.
Будешь ты плясать и петь,
С облака на мир глядеть.
Можешь жить там день за днем,
Возвращайся только в дом.
Дома ждет тебя семья,
Дверь открыта для тебя.
Здесь постелька тебя ждет,
Хлеб на печи, в чае мед.
Солнышко здесь все равно
С завистью глядит в окно.
Спи, сыночек, засыпай
Мама рядом, так и знай…
Пролог
Яшик сидел на только что скошенной траве и, уплетая сало, смотрел на раскинувшуюся внизу деревню. Захолмянка стояла тут с незапамятных времен. И дед, и прадед Яшика были коренными. В деревне каждый знал один другого с раннего детства. Тут все были свои — захолмянские. Ну, может, почти все…
Яшик скользнул взглядом на самый крайний в деревне дом. Перекошенная изба с прохудившейся крышей да облупленным порогом. Хлев с перебравшими браги воротами. Сразу видно, что нет хозяйской руки.
Из покосившегося дома вышла тетка Элуда. Вполне еще молодая и красивая себе баба. Разве что имя странное. Темные волосы, заплетенные в тугую косу, большие глаза, да ровные зубы. Светлая кожа, да тонкие пальцы говорили, что Элуда совсем не деревенская баба. Кто-то даже говорил, что и читать она умеет.
Яшик вспомнил, как в Захолмянке впервые появились новые соседи. Сегодня нет никого, завтра уже из печи дым валит. Всей деревней тогда собрались. Хотели выгнать чужаков взашей да по горбам настучать вдогонку. Но Прухор вступился. Так рявкнул, что мигом все успокоились. Со старостой никто спорить не стал. Но к новой жительнице Захолмянок тут же прицепилось обидное прозвище Элуда-приблуда. Между собой до сих пор только так ее и называют.
На пороге дома показалась Рыжая. Зеленоглазая, стройная, как та лань, дочка Элуды. Ох, не любили Тию деревенские девки. Ведьмой называли. Зато хлопцы слюной давились от одного только вида. Яшик сам раз заикнулся насчет того, чтобы взять рыжую красу в жены. Ухо от матушкиного отказа потом три седмицы болело. Старшое поколение было категорично. Никто не хотел себе в невестки безродную приблуду.
— Дядька Яшик, мы с мальчишками в прятки играем. Если что, ты меня не видел!
От неожиданности Яшик едва не схватился за косу. Рыжий мальчишка, вынырнувший со склона, выхватил из рук мужика кусок сала и пузом нырнул в некошеную траву.
— Ах ты гад! — Вскрикнул обворованный парень. — Я тебе сейчас не увижу!
Яшик собирался было подняться, но, подумав, махнул рукой и потянулся к рушнику за новым куском. До вечера еще далеко, стало быть, косой еще намахается за двоих.
— Иди сюда, уши оборву, — строгим голосом сказал парень.
— Ну, дядька Яшик! — Чавкающий детский голос прилетел откуда-то из травы. — Мы тут в прятки вообще-то играем!
— Я тебе поиграю сейчас! — Рявкнул стоявший все это время с другого края холма Прухор. — Упаси предки, косой по горбу отхватишь, будут тебе потом прятки!
— Ну, дядька Прухор… — Заныл мальчишка.
— А ну цыц мне отседова! — Ударил в землю древком косы мужик, давая понять, что не собирается с ним церемониться.
Яшик не смог сдержать смеха, когда рыжеволосый мальчишка выскочил из своего укрытия и, ухватив с рушника еще один кусок сала, мягкой точкой плюхнулся на траву и поскользил вниз по склону.
Мелкий сынишка тетки Элуды по имени Кайрим, в отличие от матери и сестры, быстро нашел общий язык с деревенскими. Дети уж слишком глупые, чтобы разбираться, кого стоит принимать за своего, а кого лучше и стороной обходить. Хотя, сказать по правде, Яшик и сам не шибко-то понимал такой науки.
— Поди глянь только! Опять прутся, — Стоя на самом краю вершины, Прухор заковыристо матюгнулся.
Яшик восторженно усмехнулся, стараясь запомнить новое ругательство.
— Дядька Прухор, да что ты с детворы возьмешь-то? Хай играют себе, — ответил он мужику.
— Да не, ты туда глянь…
Яшик поднялся на ноги и неспешно подошел к старосте Захолмянок.
С этой стороны холма открывался вид на всю округу. Пытаясь отыскать кто же к ним прется, Яшик проследил взглядом весь долгий путь от Захолмянки до торгового тракта. Пьяная вихляющая тропка, выходящая из деревни, добрую четверть лиги вела вдоль поросшего камышом ручья. Затем, каким-то чудом преодолев трухлявую кладку, врезалась в редкий подлесок, где терялась за плешивыми кустами да березами.
— Где ты кого увидел? — Спросил Яшик у старшего товарища.
— Да вон, — Прухор вскинул руку. — У самого тракта.
Яшик поднял ладонь козырьком и стал всматриваться в едва виднеющуюся вдалеке желтую полоску дороги. Конный отряд почти скрылся в роще. Но и ежу было ясно, куда он направляется.
— Может, опять барыга тот с котелками своими едет?
Яшик вспомнил, как побили одного пришлого торговца, который, не продав ни одного котелка, попытался увезти у Прухора овцу. Выбитые зубы ему потом в узелок завязали, чтоб мыши за печку кинул. Мужики потом шутили, что если мышь вполовину схалтурит, то торгаш все равно век счастливым будет[1].
— Ой, чую, не к добру это все, — Протянул староста Захолмянок, не отрывая взгляда от мелькающих среди редких деревьев конных. — Яшик, поди мужиков собирай. Будем гостей встречать.
Глава 1. Захолмянка
— Вылизанные, словно девицы на выданье, — бросил Яшик. Одобрительный гогот тут же прокатился по неровному строю односельчан.
— Цы-ы-ыц! — Прорычал Прухор, и в толпе тут же воцарилась тишина.
Староста Захолмянок внимательно следил за приближающимся конным отрядом. Во главе наемников шли сразу трое знатных горожан. Гладко выбритые, остриженные, наряженные в цветастые одежды, незваные гости держались статно, всем своим видом показывая, что главные тут они.
Двое из городских были похожи словно отражения в воде. Оба плотные, щекастые, с непомерно большими губами, висящими как у того карася.
— Старосту сюда! — Громким голосом потребовал один из близнецов.
Прухор сделал два шага вперед.
Под ноги мужику тут же упала кривая, затертая грязью дощечка с вырезанными на ней символами. Никто в деревне не умел читать, но каждый, кто хоть раз выбирался в город, хорошо знал указатель на Захолмянку. После истории с побитым вором, Прухор лично сорвал табличку у тракта.
— Кто это сделал? — Бросил горожанин, злым взглядом вцепившись в Прухора.
— Не могу знать, вашмилость, — развел руками староста. — Мало ли кто по тракту ездит да таблички те рвет?
— Не могу знать! — Передразнил старосту пришелец. — Из-за того, что ты знать не можешь, я полгода до вашей поганой деревни никак не дойду.
— Лучше бы век еще не доходил… — Тихо проворчал стоявший за спиной старосты Яшик.
К счастью дурака, горожанин ничего не услышал.
— Значит, так! — Городской засланец потянулся к своей дорожной сумке и извлек из нее широкий свиток.
Красивый, с резными стержнями. В таких манускриптах обычно писали самые важные указы и донесения, которые обычно ничего хорошего жителям простых деревень не сулили. Ухватившись за позолоченные стержни, горожанин на вытянутых руках развернул белый пергамент и побежал по нему глазами.
— Так… Согласно указу за номером триста семьдесят четыре Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого, во всех поселениях предместий великих городов Дарриона, Венелии, Пралина, Саны, а так же Контары должны быть описаны…
Горожанин на мгновение прервался, так как в толпе селян раздалось дружное хихиканье.
— Тупые деревенщины… — проворчал человек вполголоса. Отыскав фразу, на которой его прервали, горожанин продолжил. — Так, описаны… Подворья и площади используемых собственных королевских земель для назначения суммы оброка в казну представительства конкретного Великого города в данном регионе.
Человек холодно посмотрел на Прухора и сунул зачитанный свиток в сумку, чтобы вместо него тут же выудить другой. Этот был поменьше и не такой красивый. Человек развернул манускрипт.
— За сим назначаю Карома Красивого исполнителем воли Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого для выполнения данного обязательства на территории города Тугрик и прилегающих к нему провинций. С присвоением ему звания государственного переписчего. За личной подписью Наместника Венелии Жаронда Казначея.
