Ольга Жван - За пределами замка
Ольга Жван - За пределами замка краткое содержание
Ольга Жван
За пределами замка
Аурелия стояла на краю большой, залитой солнечным светом, поляны, в центре которой находился потрясающей красоты водопад, с кристально чистыми ниспадающими струями воды. Она падала с вершины холма, на которую вели аккуратные округлые серые каменные ступени. Зеленая сочная трава мягким ковром стелилась под ногами, высокие деревья вокруг поляны стояли непроходимой стеной, но у девушки это вызывало скорее чувство защищенности, чем чувство ограниченной свободы.
С разбега Аурелия нырнула в водопад, вода в котором, как и ожидала девушка, была ледяная, но дарила при этом небывалое чувство чистоты и свежести. Балуясь, ныряя и плавая девушка почувствовала радость и легкость, которой давно уже не испытывала, окруженная непонятными людьми и погруженная в насыщенные непонятными событиями дни. Вдоволь наплескавшись, Аурелия вышла из воды и, обсыхая, бродила по поляне, на которой среди пышной травы обнаружилось множество красивых благоухающих цветов. Настроение было хорошее, цветы складывались в красочный венок, невидимые взору птицы наполняли переливами своих голосов окружающее пространство. Закончив плести венок, девушка водрузила его себе на голову и ощутила вкус цветочной горечи, красоты и дивных ароматов где-то внутри себя, на что ее сознание откликнулось отблеском узнавания. После, она поднялась по ступеням на холм, причем двигало ею скорее любопытство, чем осознанная необходимость. На вершине холма в земле она обнаружила отверстие, похожее на маленький вулкан с дымящимся жерлом. Опустившись на траву рядом с ним, девушка протянула руки к его центру в тщетной попытке почувствовать жар, но, как уже и догадывалась Аурелия, вместо жара она ощутила прохладу, наполнившую девушку силой и энергией. Девушка чувствовала себя так, как будто не было бессонных ночей, изматывающих лабиринтов вопросов без ответа, не было умирающего, которому она отдавала по непонятной причине свою жизнь.
* * *– Надо было тебя раньше сюда привести.
Аурелия вздрогнула и открыла глаза, она стояла перед камином, протягивая к нему руки в тщетной попытке согреться. Обернувшись, она увидела палача, который смотрел на нее по обыкновению без тени улыбки, а лишь как наблюдающий за неведомой зверушкой ученный, который не знает, чего же от нее можно ждать в следующий момент.
– Ты больше не можешь помогать. Пока что. В тебе нет оттенков.
– Каких оттенков?
– Оттенков цветов.
– Каких цветов?
– Чувств…
– Так оттенков цветов или все-таки чувств?
– А разве это не одно и то же?!
Диалог получался какой-то странный, такие ответы больше подходили девочке-подростку, которая изо всех сил старается казаться загадочной, а не мужчине сорока лет. Тем более странно слышать о чувствах от лишенного эмоций палача, не так давно абсолютно спокойно пытавшего очередную жертву. Однако, палач отвечал абсолютно серьезно, он верил в то, что говорил и ожидал понимания сказанного от девушки. Где-то в глубине сознания Аурелия ощущала, что ответ где-то есть, только вот сформулировать правильно вопрос она не может. Как цепочка слов, подобранных интуитивно, когда каждое последующее ведет исследователя все дальше и дальше, и одно неверное слово может превратить цепочку в нечто, наполненное совершенно другим смыслом.
– Где я? – спросила Аурелия пытаясь успеть произнести заготовленные вопросы.
– Лучше спроси, кто ты! – ответил палач с неменяющимся выражением лица.
«Какой-то набор банальностей» – подумала девушка, не произнеся вслух слова, она все же выдала свою досаду мимикой.
– Отражай только то, что должны видеть, – произнес палач, – лишние лучи прячь, пусть переливаются только в твоих глазах…
Девушка запуталась окончательно, она решительно не понимала, о чем говорил этот мрачный человек. Но когда он начал говорить о глазах, она присмотрелась к нему внимательней, и уже не смогла отвести взгляд. Его глаза переливались всеми известными и неизвестными ей цветами, после каждого взмаха ресниц цвет менялся кардинально, а в промежутках плавно перетекал в оттенки, отблески, рассыпающиеся искры. «А может быть, это – просто отблески огня» – подумала девушка. Уж очень странно смотрелись искрящиеся глаза на лице без мимики, с достаточно жесткими чертами лица, которое, впрочем, особо романтичные особы сочли бы мужественным и, возможно, достаточно привлекательным. Но Аурелии было сложно видеть в нем что-то привлекательное, любую картину затмевал образ этого же человека в длинном окровавленном переднике из черной кожи с такими же окровавленными ножами в руках.
– Жестокость – это тоже цвет. Он глубокий, холодный и тяжелый, и у него привкус металла.
– Кто я? – спросила девушка, желая прекратить бессмысленный, как ей казалось разговор, и лелея смутную надежду все же понять хоть что-то о своем местонахождении и положении. И не дождавшись ответа добавила: – Я – пленница?
– Ты – лекарь и твой долг – отдавать, лечить, быть там, где в тебе нуждаются, и отдавать тому, кто попросит.
– Вы заперли меня здесь. Он меня не просил ни о чем!
– Ты уверена?! – голос прозвучал спокойно и тихо, он практически не шевелил губами, но от этого забегали мурашки по коже, она уже знала, что палач скажет дальше: – А, как ты думаешь, ты тогда сюда попала?!
Какой-то отблеск понимания, глубокое ощущение правильности происходящего были подавлены волей девушки. Раньше у нее не получалось так быстро останавливать изматывающие внутренние монологи. Обычно ее мысли сами скользили, унося ее за собой в утомительные пожирающие время путешествия. Она опять что-то упустила. Вновь почувствовав досаду, девушка попыталась проконтролировать свою мимику.
– Я сказал прятать лучи, а не гасить.
– Что? – досада стремительно сменялась сильным раздражением.
– Досада – звук упавшей тяжести на каменный пол, гулко и неприятно, продолжается длинным эхом по нарастающей, горькая и терпкая, цвета грязи. Раздражение – писк жужжащего комара, кислое и быстро портится, оттенки болота со стоячей водой. Все эти цвета – в твоих глазах. Чувство-звук-вкус-цвет. Еще у всего есть своя форма, воплощение, но это – позже. Без полноты понимания и ощущения, это – всего лишь неполноценные пустышки. А тебе нужна полнота жизни. Тебе слишком многое нужно для этого вспомнить… Или узнать… Или понять то, что ты уже знаешь… Выбирай сама. Но времени у тебя немного. Вернуть в тело душу куда сложнее, чем заживить раны.
Из-за непонимания состояние девушки уже было близко к отчаянию, внезапно она опустилась на пол около камина с холодным белым огнем и разрыдалась. Состояние бессилия, непонимания, нелогичности и нереальности происходящего заполнило все закоулки ее сознания.
– Тебе придется это принять. Пока ты не наполнишься, тебе нечего будет отдавать…
Он спокойно удалился в другой конец огромного тускло освещенного зала к большому деревянному столу, на котором на простой льняной скатерти стояли подсвечники с горящими свечами, миски с горячей кашей, фрукты на подносах, и сверкали серебром начищенные столовые приборы.
«Мне нужен кофе… что я здесь делаю… как я попала сюда… где я… – подумала девушка, проваливаясь все глубже и глубже в дымную горечь собственного бессилия, – мне очень нужен кофе…».
* * *Наше время. Зима. Морозный зимний вечер. Пустынная широкая улица, по краям которой робко светятся редкие фонари. Приятное похрустывание снега под ногами, которое как будто говорит о том, что весна не наступит никогда. Высокая темноволосая девушка неспешно идет по заснеженной улице, погруженная в свои мысли, и внезапно слышит тихий свист. Она понимает, что с неба что-то падает и больше ощущает, чем осознает, что, скорее всего, прямо на нее… Инстинктивно девушка приседает и прикрывает голову руками. Рядом с ней в сугроб падает металлический шарик, величиной с кулак, его поверхность отливает глянцем. На улице недалеко от девушки появляется мужчина и что-то ей бросает, она не успевает это поймать, и в снег недалеко от нее, рядом с уже упавшим шаром падает второй, немного большего размера. Девушка наклоняется, берет в руки два шара, и из металлических они превращаются в два одинаковых маленьких черепа, человеческие или обезьяньи. Она не успевает испугаться и замирает, с любопытством рассматривая находку. Мужчина подходит к ней и спрашивает о том, нашла ли она металлические шарики. А девушка отвечает, что это – черепа, а не шары. На что, мужчина улыбается и говорит: «Запомни, Аурелия, это – возвратные глаголы. Раз ты смогла увидеть черепа, значит они – твои. Тебе нужно отнести их в замок и отдать…».
Девушка шла рядом с мужчиной по улице и пыталась запомнить, кому же, все-таки она должна их отдать, но почему-то отчетливо понимала, что не сможет запомнить имена. Все, о чем она думала в этот момент, это приковавшие ее внимание глаза незнакомого мужчины, который за все время разговора ни разу, кажется, не моргнул, отчего нельзя было оборвать эту, затягивающую в серую зыбкую бездну, силу. Когда он взял черепа из рук Аурелии, они превратились в две каменные пластинки с выгравированным текстом. Мужчина бережно переложил их крупными неведомо откуда взявшимися листьями и отдал обратно. Неся их в правой руке, девушка скорее чувствовала, чем понимала, что они важны. Погруженная в туман собственных неясных мыслей и ощущений, она не заметила, как осталась на улице одна.
