Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
Александр Абердин - Провалившийся в прошлое краткое содержание
Александр Абердин
Провалившийся в прошлое
Прогрессор каменного века - 1
Глава 1
- Митька, а может быть ну его к черту, этот твой дальний кордон? - Голос отца был такой тоскливый, что Дмитрий невольно опустил глаза и горестно вздохнул, а тот снова принялся с жаром уговаривать сына - Посуди сам, Митька, какой ты к чертям собачьим псих? Это скорее те лекари, что тебя так обозвали, психи. Эх, не видели они настоящих психов. Посмотрели бы, идиоты, на братьевмолдован из пятой бригады, вот то психи, так психи. Форменные. А ты? Ну, какой из тебя псих, Митька? Подумаешь, перестрелял из пулемета кучу бандюков. Так то же засада была! Ты этим чертовым ооновским долдонам жизнь спас, а их доктора тебя в психи записали.
- Батя, не начинай. - Еще раз вздохнув, сказал Дмитрий - Да, засада, да, перестрелял не какихто там голожопых беженцев, а самых, что ни на есть оголтелых, пиратов, ну, так что с того? Понимаешь, батя, я же по ним еще метров с восьмисот начал садить из «Корда». Ладно бы со мной такое случилось в первый раз, но ведь у меня снова очко сыграло еще в тот момент, когда никому и в голову не пришло, что впереди может оказаться засада. Да, и замаскировались эти черномазые в том своем буше знатно. Фиг увидишь, пока нос к носу не столкнешься. Вот командование нашей интернациональной бригады и решило меня отправить Могадишо, в госпиталь на обследование, а я возьми и учини там бучу и снова со стрельбой. Меня, как бес в бок толкнул, перевернуть ту повозку с бананами, а под ними целый центнер пластита лежал. Бабе я башку камнем проломил, а второго пристрелил, из ее пистолета, чтобы чего не вышло. Хотя и мог арестовать, ведь пульт у бабы был, а не у него. В общем перестарался я тогда. Отец печально вздохнул и зло воскликнул:
- Вот ведь суки злобные! Нет чтобы тебя к герою представить, они тебя же взяли и обвинили в этой, ну, излишней жестокости. Ну, разве не твари они после этого? Дмитрий хлопнул отца по плечу и сказал:
- Батя, хрен с ним, с геройством. Главное я жив и выбрался из этой чертовой Африки, хотя меня и комиссовали с совершенно идиотской формулировкой. Контузию приплели, но ведь все деньги они мне выплатили. Правда, кое в чем я с этими коновалами все же согласен. Ну, не может быть у нормального человека такого звериного чутья на опасность. Ладно бы я был какимнибудь опытным спецназовцем, головорезом со стажем, а то ведь смех один, лейтенантботаник. Меня и отобралито в русский отряд только потому, что я поанглийски и пофранцузски свободно разговариваю. Нет, все же с моей головой точно чтото не так, батя, а потому я согласен с профессором Сычевым, надо мне действительно пожить несколько лет на природе, в одиночестве. Так что извини, батя, но я все же поеду на кордон егерем. К тому же я ведь почти зоолог, батя, и с детства мечтал работать в заповеднике, изучать животных. Егерь, конечно, это тебе не эколог, но и то хорошо. Если бы у нас не было военной кафедры, то фиг бы я армию загремел на два года, отслужил бы год и в Краснодар вернулся, и в Сомали меня никогда бы не направили, но раз так все случилось, то и не хрена об этом горевать.
Отец и сын сидели на скамейке у подъезда панельной пятиэтажки, стоявшей на улице Коммунистической в городе Апшеронске. Дмитрий Мельников родился и вырос в этом городе и из него уехал в Краснодар, чтобы поступить в университет, на биологический факультет, на экологическое отделение. Учился он ни шатко, ни валко, в общем ровно и хотя круглым отличником не был, практически все предметы знал назубок. После окончания университета он получил весьма лестное предложение из краевой администрации, но, прежде чем стать научным сотрудником краевой экологической службы, ему пришлось отправиться на два года в армию и он попал не кудато, а в Кантемировскую дивизию, командиром взвода. Через год командование предложило ему отправиться в командировку, в Сомали, сроком на два года. Сомалийские пираты так осточертели всему миру, что совет безопасности ООН сколотил интернациональную бригаду и направил ее в Могадишо, ну, а Дмитрию такое предложение сделали по двум причинам, вопервых, он хорошо знал английский, а, вовторых, он изучал в числе прочего и змей, которых командир русского батальона боялся почемуто, как огня.
Так лейтенант Мельников по прозвищу Ботаник загремел в Африку и почти два года вместе со всеми гонялся за сомалийскими пиратскими бандформированиями, а те оказались отнюдь не так просты, как это всем казалось и воевать там пришлось всерьез. В батальоне Ботаника, так его прозвали еще в России, в первую же неделю службы, сослуживцы считали полным психом и чуть ли не конченым отморозком изза того, что он никогда не расставался с автоматом, а когда рота куданибудь выдвигалась, всегда сидел на броне возле «Корда» и начинал палить по всему, что шевелится, при малейших признаках опасности, оправдывая это тем, что у него очко сыграло. Правда, все отдавали ему должное в том, что очко у него всегда играло по делу. Американцы даже дали ему прозвище Крейзи Шутер, но и сами вели себя точно так же и открывали огонь без предупреждения по всему, что шевелится в чахлых, пыльных кустах буша. Зато никого из них не объявили за это психом, а вот в отношении лейтенанта Мельников вердикт врачей оказался на диво единодушным - острое расстройство психики и неумение контролировать себя в опасной ситуации, а это уже, что ни говори, диагноз.
Однако, в Москве, в институте Сербского, с ним не согласились и профессор Сычев написал просто и ясно - контузия и поскольку лейтенант Мельников оттрубил даже больше, чем два года в армии, его спокойно отправили в запас, но перед тем дали отдохнуть два месяца в подмосковном санатории. Тем не менее, профессор Сычев порекомендовал ему все же пожить хотя бы пару годков на какомнибудь дальнем кордоне на природе, вдали от городского шума. Так, на всякий случай. Отец Дмитрия, работавший главным инженером в строительной компании, видно сгоряча, подсуетился и договорился с частным охотхозяйством в Апшеронском районе об этом самом отдаленном кордоне. Он действительно находился аж у черта на куличках, в верховьях речки Пшехахи, куда просто так хрен доберешься. Да, и какой это к черту был кордон, так, избушка на курьих ножках, в которой уже лет пять никто не жил. Зато на несколько десятков километров окрест там не встретишь ни единой живой души кроме медведей, оленей и туров. Только после того, как Дмитрий, немного подумав и решив, что на этом кордоне он может заняться еще и самообразованием, согласился, оформился на работу в охотхозяйство егерем, пообещав отпахать на кордоне «Дальний» четыре года и принялся энергично готовиться к переезду в горы, Олег Максимович понял, что погорячился с предложением.
Он немедленно принялся отговаривать сына, даже договорился, чтобы его взяли на работу в его строительную компанию в службу безопасности, но было поздно. Дмитрий принял решение и менять его уже не хотел. Более того, он даже купил себе пусть и довольно старый, тысяча девятьсот девяносто девятого года выпуска, но еще очень даже бодрый, совершенно не убитый армейский вездеход «Газ6640». Машина ему досталась с совершенно смешным пробегом в сорок три тысячи километров, да, еще с турбодизелем, системой самоподкачивания колес, лебедкой самовытаскивания, а также запасным комплектом новой, импортной резины, хотя и на старой еще ездить и ездить. У этой старой «Шишиги» имелась роскошная, увеличенная в длину на метр и двадцать сантиметров в ширину, металлическая будкакубрик. На этой машине, с усиленной ходовой частью, прежний хозяин в технике разбирался на редкость хорошо, Митяй, так Дмитрия звали все его друзья детства и однокурсники, мог заехать на любую гору, но купил он его еще и потому, что несостоявшийся пчеловод отдавал ему в придачу запасной двигатель и целую кучу запчастей к нему, но самое главное, для того, чтобы заправиться, Митяю будет достаточно доехать до ближайшей горной дороги, по которой круглый год ездят лесовозы, и либо купить у них солярки, либо выменять на мясо, что выглядело намного реалистичнее. Свежего мяса поестьто всем хочется.
Помимо этого Митяй брал с собой в горы еще и старый, неубиваемый и неумирающий дедовский мотоцикл «ИЖ49», с ремонта которого началась его любовь мото и автотехнике. Хотя этот мотоцикл, для которого он не поленился купить целых три комплекта мощной горной резины и был суперстар, у него имелось три важных достоинства: он мог ездить даже на смеси из солярки и самогона; был способен подняться на любую гору; но самое главное, Митяй мог отремонтировать его с завязанными глазами с помощью молотка и зубила, да, и запчастей к нему в гараже нашлось столько, что можно было второй собрать, не говоря уже о том, что некоторые он мог и сам изготовить, но все же коечто и прикупил на всякий случай, включая второй движок, поскольку в горы он ехал надолго, жить там собирался с комфортом и не один, с подругой, как только отстроится, а на «Шишиге» мог увезти с собой хоть черта с рогами и потому брал в горы коекакие пусть и небольшие, но станки и даже прикупил два самых простых, не слишком тяжелых, но надежных и мощных, способных работать на русской соляре, японских дизельгенератора, один из которых был оснащен электросварочным трансформатором. Решив вопрос с техникой, он принялся собираться в дорогу.
