Д Коновалов - Меняю Париж на Оку
Д Коновалов - Меняю Париж на Оку краткое содержание
Коновалов Д
Меняю Париж на Оку
Д.Коновалов
МЕНЯЮ ПАРИЖ НА ОКУ
Народного артиста СССР Александра Степановича Пирогова недаром называли сыном Оки: любил он свою родную реку беззаветно и нежно.
Записывая свои последние спектакли в сезоне, он дополнял деловые заметки такими словами:
"Сезон 1937/38 г. 5/VII. Итак, все кончено. Судьбою благодатной я осужден быть на Оке".
"Сезон 1947/48 г. 22/VI. "Русалка". Невольно к Окским берегам меня влечет неведомая сила. 25-го отплываем".
"Сезон 1948/49 г. "Борис Годунов". Так бы всегда петь. Собираюсь 28-го. Сам знаю куда (на Оку)".
По окончании театрального сезона 1956/57 г. записано: "С трепетом собираюсь поехать на Оку".
Именно так любил Пирогов Оку - большой, трепетной любовью.
Подруга жизни Александра Степановича солистка Большого театра Глафира Вячеславовна Жуковская вспоминает:
"Я знала, что Саша не мог жить без отдыха на родной реке, и, разумеется, не препятствовала ему в поездках на Оку. В 1964 г., последнем году его жизни, когда я не могла поехать с ним, он, здоровый, сильный, опустился передо мной на колени и, целуя мои руки, говорил: "Скажи только слово: ехать или не ехать? Как скажешь, так и будет". "Поезжай", - ответила я, зная, что без Оки он будет страдать. Саша меня бесконечно любил, и я запомнила его слова: "Пока ты со мной, счастье меня не покинет". Но он же говорил: "У тебя единственная соперница - Ока". В 1953 г. он писал мне с Оки: "Чувствую, как на душу ниспадает спокойствие. Люблю я эту незамысловатую, простую жизнь на Оке. Не променял бы ее ни за что на жизнь во дворце на каком-нибудь фешенебельном курорте с его морскими видами, пальмами, кипарисами и всяческой экзотикой".
Нет, я не в силах была мешать этим его поездкам, его рыболовным увлечениям..."
Отдыхал же Александр Степанович на Оке не один, а неизменно со своим братом Алексеем, тоже солистом Большого театра и таким же страстным рыболовом-любителем.
Братья еще в начале двадцатых годов отправились на лодке из Рязани вниз по Оке - "на разведку". На веслах прошли многоверстный путь, пока не дошли до большого полуострова (теперь это остров) под странным названием Медвежья голова, или просто Медвежка, что находится в 12 км ниже села Копаново Шиловского района Рязанской области.
Природа здесь очаровала Пироговых: ширь Оки, затоны и протоки, луга и лес.
С тех пор в течение четырех десятилетий Александр и Алексей проводили свой летний отдых на полюбившемся полуострове, выбрав своей "базой" село Копаново.
На Москве-реке в радостной и торопливой суматохе они садились на пароход и плыли в неоглядные просторы родного края. У них была задушевная дружба с водниками Московско-Окского пароходства (капитанами пароходов, боцманами, рулевыми, бакенщиками), рыбаками и колхозниками.
Александр, прибыв на Медвежку, обычно сразу сбрасывал одежду и шел купаться. Зайдя по пояс в воду, любовно целовал поверхность реки и медленно погружался с головой. И всякий раз говорил:
- Ну вот, опять сподобился побывать в твоих объятиях, дорогая Очка (так ласково он назвал Оку!)
Вслед за братом осторожно заходил в воду Алексей.
После купания начинались разные рыболовные дела и происшествия. Они описаны в "вахтенном журнале", который несколько лет вели Пироговы.
В первые годы жили в палатке, обзавелись лодками, потом построили домик на Медвежке и приобрели два моторных катера.
Появились записи в журнале.
"8 июля. Ура! Сегодня с утра тепло и тихо, - записывал Александр. Купались. К вечеру ездили на шпиль Медвежки со спиннингом и удочками. Поймали довольно всякой рыбы. Приготовили первоклассную уху..."
Ловили они рыбу и вместе и поодиночке в разных местах:
"...Я в затоне ловил на удочку окуней, а Алеша где-то махал спиннингом. Клевало замечательно. С лету рвали окуни. Ах, какое это великое удовольствие ловить сих полосатых чертей!"
Иногда Александр Степанович подшучивал над братом:
"Алеша опять улизнул куда-то в одиночку (вероятно, на любимый им перекат "лопату"), но вернулся с пустыми руками. Жалко было видеть, как он плелся с рыбалки. Очень удивился моему богатому улову. Ему больше ничего не остается, как быть гостем на чужом пиру".
Но уже на другой день - иное:
"Алеша начинает задирать нос. Вот сейчас, войдя в домик, он деланно спокойным голосом сказал: "Запиши шесть лещей!" Как будто я сел писать, чтобы вести счет его жалким трофеям. Надо проверить еще: лещи ли это? Может быть, подлещики!"
Братья Пироговы относились, если так можно выразиться, к рыболовам-созерцателям. Александр
сидел за вахтенным журналом, вспоминая прошедший день:
"...Не поймали ничего... Неуспех наш был возмещен чудесной ночью. Светила в тихой задумчивости луна, плавая по небу в каком-то ярком желтом ореоле. Река спала, и кругом стояла необычайная тишина. Нигде, даже в отдалении, не было слышно свистков или шума пароходов, обычно нарушающих тишину ночную. Суетливые, крикливые чайки (вьюши) где-то исчезли; не было слышно ни одной птички, ни лягушек, ни колокольчика, каждую ночь бренчащего на шее у лошади, бродящей в лугах на другом берегу, - все словно вымерло. В такие минуты безмолвия среди такого необъятного простора как много всего передумаешь: почему-то вспомнится юность, любовь и близкие, родные лица, уже ушедшие из жизни. Грустно и сладостно - покойно на душе..."
И следующие записи:
"...Вечер - любование. Тишь необычайная. Как хорошо у нас теперь на Медвежке в лугах!"
"С утра, как и всю ночь льет дождь, сопровождаемый сильными ветрами. Торчим все время в домике... Ветер свистит. Ока хмурится, неприветливая. Холод. Осенний пейзаж на реке и на небе. Я с утра в валенках. Ну что ж, запасемся терпением и будем ждать красных дней. Чай, не впервые! К вечеру неожиданно ветер затих... Поймали удачно..."
Порой заполнять журнал совсем не было желания, в чем Александр откровенно признавался:
"Самый процесс писания для меня тяжел, как утрамбовка мостовой. Так и тянет ограничиться словами: "Сегодня ничего существенного не произошло", на этом и кончить. Право, здесь, на Оке, не хочется иметь никаких "существенных" событий. Большим событием в здешней жизни может считаться только поимка большой стерляди [В те годы эту рыбу ловить разрешалось.], солидного леща, такой щуки, как вчера поймал Алешка, - почти на полпуда; налет ночью грозы такой, как в прошлом году, когда мы думали, что нас сдует вместе с палаткой в Оку, а в остальном жизнь протекает безмятежно, плавно и уютно, как течет красавица Ока..."
Александр Степанович с чувством облегчения оставлял журнал и, забрав удочки, торопливо шагал к катеру. Как-то он во время чудесной погоды и удачной рыбной ловли воскликнул:
- Жизнь прекрасна на Оке! Время, остановись!
На Медвежке было несколько домиков и служебных помещений для речников. Пироговы назвали эти постройки "адмиралтейством". Здесь был свой "адмирал" - Андрей Акимович Шелякин, "старшина обстановки", плотный, с широкой грудью старик, служивший еще в царском флоте боцманом. Добродушный и веселый, Андрей Акимович стал братьям родным человеком.
А время шло, подрастали их сыновья, которых тоже брали с собой на Оку.
В первый день их прибытия на Медвежку Андрей Акимович, заботливо встречавший и провожавший всех, грозно встал перед сыновьями Пироговых:
- Малявок не ловить! Слышите?
- Слышим.
- Таковых рыбок на волю отпускать, в воду то есть... Ясно?
- Ясно, товарищ "адмирал"! - вытянулись перед ним двое высоких подростков, уже знавших его до встречи по рассказам своих отцов.
Рыбная ловля у ребят началась с неудач. Сын Алексея Степановича, Ярослав, вернулся с рыбалки взлохмаченным и намокшим: на Оке ветер сорвал с него кепку, и она ушла ко дну, хотя он и пытался ее поймать. А через несколько дней Александр Степанович записал в журнале случай, происшедший с его сыном, Олегом:
"...Упорно блесня на другом берегу, Олег неожиданно почувствовал, что кто-то сел на блесну. С затаенным дыханием медленно, не теряя, однако, присутствия духа, он подтягивал добычу, удивляясь необыкновенному поведению пойманного хищника, который плавно, не показываясь на поверхность, раскачивал леску из стороны в сторону. Наконец, когда Олег уже подводил блесну к лодке, он смог лицезреть ни более ни менее как серую кепку, утерянную нашим доблестным рыболовом Ярославом".
Но скоро "адмирал", а за ним и остальные жители Медвежки пришли в восторг, когда увидели Олега, который нес на спине громадного сома (при взвешивании тот потянул больше 18 кг).
- Ух, как он схватил! - почти задыхался в рассказе Олег. - Как повез меня с лодкой вниз по течению! Как повез! Как только спиннинг выдержал!.. Долго я с ним боролся, наконец, подтянулся к нему, поддел трипелом и вот...
По этому особенному случаю был устроен торжественный вечер. И когда дело дошло до песен, Александр Степанович запел полнозвучным, сильным басом: "По Дону гуляет..." Ему стал подпевать брат, потом "адмирал" со своими товарищами по службе, и песня полилась свободно и широко...
