Сакариас Топелиус - «Рефанут»
Сакариас Топелиус - «Рефанут» краткое содержание
Сакариас Топелиус
«Рефанут»
Целой ораве мальчишек дозволили подняться на борт шхуны «Надежда», пришвартованной у пристани в гавани, и забраться на ванты.
Был воскресный вечер. Матте-кочегар сидел, раскачивая якорную цепь, в носовой части верхней палубы. Он читал книгу псалмов, но тут отложил ее в сторону, чтобы хорошенько разглядеть мальчишек. Матте был старый морской волк, просоленный матрос, знакомый со всеми ветрами и избороздивший все на свете моря. Веселого, шутливого нрава был он, этот старый Матте-кочегар, знавший множество историй о разных приключениях и умевший наплести при этом с три короба.
Матте бросил взгляд наверх и закричал:
— Эй, там, на вантах!
— Слышу! — ответил смельчак, забравшийся выше всех.
— Надейся на руки, а не на ноги, не то сверзишься вниз, как вороненок из гнезда.
— Ну и пусть! — воскликнул сорвиголова.
Матте-кочегар пробормотал что-то о щенках, которые хотят быть котятами, и прикинулся, будто ему и дела нет до всей этой оравы. Но следил за ней бдительным оком, поскольку был вахтенным на борту. Немного погодя мальчишки устали лазать по вантам. Один из них отер пот со лба и заметил, что «Надежда» — большая шхуна. И взобраться на нок-рей[1] — дело не шуточное.
— Ну да, — сказал Матте. — Ясное дело, ведь это часть пути по дороге на Луну. Верно, «Надежда» — шхуна не маленькая, но видели б вы «Рефанут»![2]
— А это что еще за штука такая — «Рефанут»? Расскажи, Матте-кочегар!
— Ну, это знает каждый поваренок, который плавал на деревянной посудине в Копенгаген. Разве можно быть таким невеждой?
Да нет, никто из них и слыхом не слыхал о таком во всех трех королевствах[3]. Пусть Матте им расскажет.
Матте взял свежую понюшку табаку, пригладил бороду, прищурил глаза и начал рассказывать.
— Был кто-нибудь из вас в Торнио?
— Нет, — отвечали мальчишки.
— Ну да это все равно. Торнио — город, который находится так далеко на севере, что когда там забрасывают вентерь[4], то можно поймать им в середине лета солнце. А еще дальше на севере, у реки Турне, есть высокая гора, и называется она Аавасаксаю. Люди едут целые сотни миль, чтобы поставить там часы по солнцу ровнехонько в двенадцать ночи.
— Вот как! — удивились мальчишки.
— Много лет тому назад жил в Торнио богатый купец, которого звали господин Пер. И был он так богат, что высылал в море двадцать кораблей. А когда в Торнио прибыл король поглядеть на полуночное солнце, господин Пер соорудил посреди реки горницу с хрустальными стенами, чтобы король мог видеть, как плавают лососи.
Однако человеку всегда всего мало, и вот господин Пер, который был сказочно богат, задумал стать еще вдвое богаче. Он вбил себе в голову, что должен покрыть всю гору Аавасакса золотом, поскольку это такая замечательная гора. И пусть во всем мире знают: это сделал господин Пер. И вот послал он за одним знаменитым колдуном в Лапландию и спросил его, где раздобыть столько золота, сколько ему потребуется. Колдун думал-думал целых семь лет, а потом сказал:
— Построй «Рефанут»!
— А что это такое? — спросил господин Пер, потому как был не умнее вас, салаг, хоть и был сильно богат.
— А вот что, — ответил колдун, — «Рефанут» — волшебная шхуна, и равной ей во всем мире не найти. И вмещает она груза больше, чем сотня других кораблей, и меньше чем за три года перевезет домой столько золота, сколько камней во всей Лапландии.
— Ого! — воскликнули мальчишки.
— То же самое сказал и господин Пер. «Ого! — сказал он. — А где же мне взять столько леса и строителей для такой шхуны?»
— А это уж мое дело, — ответил колдун. — Я построю корабль, а ты взамен отдашь мне в жены свою дочь юнгфру[5] Светлая Солнечная Улыбка.
Господин Пер призадумался. Ведь колдуну было сто лет, а юнгфру Светлой Солнечной Улыбке не исполнилось и двадцати. Но, вспомнив про гору Аавасакса, покрытую золотом, он дал согласие с уговором, что свадьба состоится не раньше, чем «Рефанут» вернется из первого своего плавания.
И колдун начал строить шхуну. В горах Косамо на дальнем Севере высятся сосны, которые ненамного моложе всемирного потопа. Туда-то и загнали всех лапландских колдунов — рубить деревья и перетаскивать их; медведей запрягали в сани, и они везли древесину к морскому берегу. Там возвели корабельную верфь, громадную и высокую, словно горная гряда. На ней-то и строили «Рефанут».
Когда шхуну спустили на воду, корма ее находилась в Торнио, меж тем как форштевень маячил у города Васа. Там было три мачты, и чтобы попасть с верхушки одной мачты на другую, вороне приходилось лететь целый день. В экипаж набрали десять тысяч проворных матросов, и, если каждый съедал одну чашку гороха да плошку каши в день, можно высчитать, сколько снеди — гороха да крупы — требовалось на год.
Мальчишки расхохотались и начали считать на пальцах.
— Но для такого огромного корабля трудно было подыскать дельного капитана, — продолжал Матте-кочегар. — Тогда во всех церквах объявили: тот, кто на расстоянии восемнадцати миль не сможет увидеть, сколько времени на ратушных часах в Торнио, и тот, кто не сможет перекричать в рупор шум десятка водопадов, пусть не утруждает себя и не добивается места шкипера. Немало искателей являлось и с востока, и с запада, но ни один из них так и не смог выдержать испытание. Под конец явился невысокий малый из города Нодендаль, всего шести кварт[6] росту, лысый, кривоногий и тому подобное. Человек этот поднялся на церковное крыльцо в Лиминго, в восемнадцати милях от Торнио, и посмотрел на север.
— Погодите-ка немного, — сказал он, — я не очень-то хорошо вижу, потому как меж мной и башенными часами в двенадцати милях отсюда пролетает стая из шестидесяти восьми гусей — из них тридцать один белый, а тридцать семь серых. Теперь они уже пролетели. Время сейчас — без двадцати одной минуты и сорока секунд десять.
Тотчас в Торнио был направлен курьер, чтобы все разузнать и выяснить, правильный ли ответ. Невысокого малого отвели тогда к водопаду Эмме близ замка Каянеборг, и он крикнул в Улеаборг, чтоб ему прислали оттуда самого большого лосося, какого только поймают в реке Уле. От его крика задрожали берега, а люди, сидевшие в ста двадцати лодках, что могли плавать и в водопаде, обернулись и спросили:
— Никак в Лапландии гроза?
Вот так невысокий малый из города Нодендаль сделался шкипером на корабле «Рефанут». И было решено, что корабль поплывет в Полинезию с грузом дегтя, лосося и варенья из костяники и привезет на родину, кроме множества драгоценных пряностей, также груз золотого песка.
Шхуна «Рефанут» подняла паруса. Ну и скрежет, ну и грохот, ну и полыханье! Полет ветра приостановился, флаги исхлестали тучи, обитатели моря, начиная с дельфина и кончая даже маленькой колюшкой, решили, что это гора свалилась в воду, и, охваченные ужасом, спасались бегством в подводных зарослях морской травы. Господин Пер с колдуном, стоя на берегу, потирали руки от удовольствия. Один думал про гору Аавасакса, другой — про юнгфру Светлая Солнечная Улыбка. Юнгфру же выплакала свои голубые, как голубика, глазки, теперь уже красные, как малина, потому что непрерывно думала о колдуне. Она знала, что тот заколдовал корабль и теперь ни одна из стихий — ни воздух, ни огонь, ни вода — не может причинить ему ни малейшего вреда. Корабль наверняка вернется обратно, и тогда ей, несчастной, придется стать женой колдуна.
Да, колдун был страшно хитер и чрезвычайно искусен во всяком колдовстве; он был очень уверен в себе, раз ни воздух, ни огонь, ни вода не в силах причинить никакого вреда кораблю. Но он позабыл четвертый элемент природы, четвертую стихию — землю. Как ни умен был колдун, ему никогда не доводилось плавать в море. А что толку умничать на берегу, если ты ни разу в жизни не отведал соленой морской воды? Разве не так, мальчишки? Глупо быть таким «сухопутным моряком»!
— Очень глупо, — отвечали мальчишки.
«Порассуждаем, — подумал колдун. — Этот корабль поплывет по воде, ему могут угрожать бури, огонь, волны, но ведь он никогда не окажется на твердой земле».
Вот так по-дурацки мыслят тут, на берегу.
— Ну а что дальше? — спросили мальчишки, пока Матте-кочегар доставал свежую понюшку табаку.
— Уже с самого начала все шло наперекосяк. Дул добрый Северный Ветер, матросы с кормовой части палубы видели, как жены машут им носовыми платками на пристани в Торнио, меж тем как форштевень корабля плыл уже в проливе Кваркен. Но там было мелководье, и киль шхуны «Рефанут» уже царапал дно. Капитан тотчас приказал выбросить часть корабельного балласта; за борт вышвырнули столько земли и столько камней, что на этом месте возник большой и красивый архипелаг, множество шхер, которые и поныне называются Миккелевы острова. Вы были там?
